Кетти Слейк - Красавец-любовник
— Значит, ты думаешь, что у меня нет способностей?
Он прошелся по комнате, раздраженно отбросив со своего пути стул.
— Ну не знаю… Ты была достаточно хороша, — нехотя признал он. — Но мне так необходима твоя помощь. Дорогая, конечно, может быть, и у тебя самой что-то получится, но не думаешь же ты, что это более важно?.. — Стефан не договорил.
— Не думаю ли я, что мои дела важнее твоих? — тихо спросила Старр. — Ты хочешь, чтобы я забросила свою карьеру и занялась твоей?
Он резко повернулся к ней:
— Да, предположим, что это так. Как только мы поженимся, твоей карьерой станет моя работа, а ведь она уже признана во всем мире! В конце концов, работа мужчины более важна. Ты не можешь это отрицать.
На губах Старр появилась легкая улыбка.
— Возможно, ты и прав, Стефан, но… я все-таки собираюсь сниматься.
— А предположим, я скажу, что запрещаю тебе. Я не хочу, чтобы моя будущая жена снималась с таким известным подлецом, как Рекс. Как только он узнает, что ты согласилась играть, он тут же вернется, будь он проклят…
— Мне кажется, ты всегда осуждал ревность и злость, — заметила Старр холодно.
Лицо Стефана медленно краснело. — Ревность? Ревность, ты говоришь? Когда этот человек делает все, что в его силах, чтобы разрушить мою карьеру и мою жизнь? Он потребовал от Ала Хаммонда забрать у меня этот новый фильм. Если бы не его проклятая ложь, я бы стал режиссером «Обаятельного повесы».
— Это неправда, — тихо возразила Старр. — Рекс никаким образом не влиял на решение Ала Хаммонда.
— Ты думаешь, я этому поверю? — желчно рассмеялся Стефан.
— Но это так. Ал Хаммонд сам мне сказал.
— Значит, ты обсуждала меня с Алом Хаммондом? — гневно бросил Стефан.
Ее лицо слегка побледнело.
— Да, в некотором роде. Я хотела узнать, действительно ли Рекс виновен в тех грехах, в которых ты его обвиняешь. — Старр перевела дыхание и добавила: — Я рада, что это не так.
Стефан еще больше покраснел от ярости.
— Ты не веришь мне? — Его губы искривились. — Приятно видеть, как твоя будущая жена настолько доверяет тебе, что тут же бросается к постороннему человеку проверять твои слова!
Наступило молчание. Потом Старр медленно сказала:
— Но я не думаю, что стану твоей женой, Стефан.
Они смотрели друг на друга. Старр было грустно. Ей не хотелось, чтобы в порыве раздражения они мучили друг друга, произносили слова, о которых позже будут сожалеть. В прошлом в их отношениях было много чистого и прекрасного, и Старр не желала, чтобы они расстались врагами.
Но Стефан был слишком разъярен, чтобы заметить мольбу в ее глазах.
— Понимаю, — коротко бросил он. И добавил зло: — Это Рекс, не так ли?
— Почему ты считаешь, что это Рекс? — быстро спросила Старр.
— Но ведь это так, скажи? — настаивал он. — Ты стала его жертвой, как и Рита. Мне казалось, у тебя больше здравого смысла, Старр. Я не думал, что ты потеряешь голову от столь дешевого…
— Не говори так, Стефан!
— Значит, я прав, — недобро рассмеялся он. — Мы, бедные режиссеры, делаем из этих красавчиков актеров. Благодаря нашим усилиям они становятся привлекательными в глазах женщин, а у тех не хватает мозгов увидеть в этом нашу заслугу. Они сразу же попадаются на крючок. Они действительно верят в героев, которых мы из этих бездарей лепим. Когда я его нашел, Рекс Брендон был всего лишь ничтожным провинциальным актеришкой. Если бы не я…
— Неужели здесь нет совсем никакой заслуги Рекса? — тихо спросила Старр.
— Почему я должен признавать его заслуги, если их нет! — крикнул Стефан хрипло. — Этот Брендон совершенно ничего из себя не представляет. У него нет ничего, кроме нескольких дешевых трюков, умения улыбаться и поднимать одну бровь, что очень нравится глупым женщинам! Я никогда не причислял тебя к этой категории, Старр! — закончил он с горечью.
«Возможно, я такая и есть. Одна из множества глупых женщин… Но это очень приятно — быть для разнообразия просто глупой женщиной», — подумала Старр.
Зазвонил телефон. Стефан мгновенно схватил трубку.
— Да, да, это Стефан Десмонд, — услышала Старр. — Да, зачитайте, пожалуйста. Что? Пожалуйста, повторите. Спасибо. Да, можете прислать копию.
Когда он повернулся к Старр, то не смог скрыть своего удовлетворения.
— Они принимают все мои условия. Так и надо старине Алу! Проблема наших кинокомпаний в том, что они не в состоянии разглядеть всех достоинств человека, когда он у них работает. Ну, все равно… — Стефан пожал плечами. — Теперь это их проблемы. Но они еще пожалеют!
— Я так рада, что все так удачно сложилось, Стефан, — великодушно заметила Старр. — Мне кажется, ты снимешь в Англии по-настоящему гениальные фильмы.
Он ее явно не понял.
— Ты уже изменила свое мнение? Наконец ты увидела, что я совсем не тот неудачник, каким меня выставляет Рекс!
— Но Рекс ничего такого не говорил. — В голосе Старр чувствовалась усталость.
— Вот уж никогда не поверю… А иначе как ему удалось нас разлучить?
— Он не разлучал нас, Стефан. Я думаю, ты сам это сделал, тихо проговорила Старр.
Он глухо рассмеялся:
— Женщины всегда пытаются всю вину переложить на мужчину.
Старр встала:
— Я ухожу, Стефан. Это звучит очень избито, я понимаю, но… надеюсь, мы расстаемся друзьями.
— Неужели ты еще сохранила какие-то чувства ко мне? — В его голосе была горечь.
Почувствовав это, Старр ответила:
— Ну конечно, Стефан. Ты значил для меня так много. Я просто не смогу выбросить тебя из своей жизни, даже если захочу. Я всегда буду помнить о тебе, интересоваться твоей работой и желать тебе успеха.
Теплота в ее голосе немного смягчила Стефана.
— Старр, может быть ты останешься со мной? Мне очень будет недоставать тебя, дорогая.
Она резко отвернулась, боясь расплакаться. Она так хотела расстаться без взаимных обид, но сейчас, пожалуй, была бы рада любой ссоре. По крайней мере, это не так бы ранило душу.
— Мне тоже будет не хватать тебя, Стефан…
— Старр, я собираюсь снимать настоящие фильмы. — В его голосе прорезались прежние нотки. — Я добьюсь успеха и положу все победы к твоим ногам, дорогая.
— Но, Стефан, мне нечего будет дать тебе взамен, — возразила она. — А в настоящей семье ты даешь столько же, сколько получаешь!
Старр вскоре ушла. И тихо плакала, пока спускалась по лестнице. Она чувствовала, что из ее жизни ушло что-то большое, и ничем нельзя было заполнить эту пустоту, по крайней мере ничем, в чем она себе готова была признаться. Она шла и думала, что хорошо бы, чтобы чувства к другим людям никогда не менялись. Но, увы, так не бывает, и ничем этому не поможешь. И это всегда причиняет сильную боль, особенно если ты первый решил уйти.
