Елена Белкина - Странные женщины
«…друг. Дело не в том, что вы страдали, а я нет. Страдания и радости преходящи; оставим их, бог с ними.
А дело в том, что мы с вами мыслим; мы видим друг в друге людей, которые способны мыслить и рассуждать, и это делает нас солидарными, как бы различны ни были наши взгляды. Если бы вы знали, друг мой, как надоели мне всеобщее безумие, бездарность, тупость и с какой радостью я всякий раз беседую с вами! Вы умный человек, и я наслаждаюсь вами.
Хоботов открыл на вершок дверь и взглянул в палату; Иван Дмитрич в колпаке и доктор Андрей Ефимыч сидели рядом на постели. Сумасшедший гримасничал, вздрагивал и судорожно запахивался в халат…»
Чехов! «Палата № 6»! Она помнит, помнит, помнит!
Продолжая эксперимент, она стала доставать книги одну за другой — с закрытыми глазами, потом открывала наугад, читала. И узнала почти все, почти всех. И радовалась этому так, как больной человек радуется твердо обещанному ему врачом близкому выздоровлению.
Потом включила телевизор. Попала на рекламу, которую тоже вспомнила, но большой радости от этого не испытала. За рекламой последовал выпуск новостей. Ведущего она не узнала. И то, о чем говорил он, почти не понимала. Кризис… Премьер-министр… Какое-то Косово… Какая-то Чечня… Красноярский губернатор с красивой фамилией Лебедь и совершенно неотесанным лицом…
Лиза чувствовала себя так, словно попала в чужую страну, понимая язык этой страны, но совершенно не зная, как и чем эта страна живет. Это плохо. Впрочем, что плохого? Ничего не вспомнив, Лиза тем не менее почему-то была уверена: о чем бы ни были все эти новости, они не для нее, она живет другой жизнью, с жизнью из телевизора никак не соприкасающейся. То есть она умом понимает, что соприкосновения не может не быть, но — не чувствует…
…Игорь вернулся в девятом часу вечера. С деньгами. С пакетом продуктов. С бутылкой водки и бутылкой вина. И крепко навеселе.
— Зачем? — спросила Лиза. — Это же все дорого.
(Вспышка: ОТКУДА ОНА ЗНАЕТ, ЧТО ЭТО ДОРОГО?)
— Она еще недовольна! Надька — молодец! Говорит: даю бессрочно, все равно, говорит, мой козел их в казино продует. Он в казино теперь повадился играть, представляешь? Почему ты не похвалишь меня за крабовые палочки? Я помнил о тебе! Вино — видишь? Чтобы тебе опять с водки плохо не было!
— А мне было плохо вчера?
— Она даже не помнит! Такая здоровая девушка и такой слабый организм! — веселился Игорь. — Ну, выпьем?
Он суетливо откупорил вино и водку и, не дожидаясь Лизы, налил себе и выпил сразу полстакана.
Она попробовала вино. Кислое. Отставила стакан. Надорвала упаковку с бело-розовыми крабовыми палочками. Взяла одну, надкусила. Какой-то неприятный химический вкус. И она это любит?
— Чего кочевряжишься? Не нравится? — спросил Игорь.
— Да нет, просто… Аппетита как-то нет.
— Бывает. А где Настя?
— На день рождения к Степану пошла.
— Я же сказал ей, чтобы она туда ни ногой!
— Если вы с братом в ссоре, при чем тут она и Степан?
— Ссора? Это ты называешь — ссора?
Мгновенно озлившись, Игорь выпил еще полстакана.
— Ссора! Родной брат занимает квартиру родителей, царство им небесное, и нагло показывает брату и сестре кукиш, это ссора? Мало того, он надо мной и Надеждой еще и смеется, что мы не такие наглые оказались! Надежде-то что, у нее всего хватает, а я? Я не в счет? Сволочь он, по гроб жизни сволочь!
Лиза промолчала. Она не помнила этой истории.
А Игорь еще долго кипятился и перечислял обиды, которые нанес ему брат, вместо восклицательных знаков употребляя равномерные водочные порции. Поэтому водка довольно быстро кончилась.
— А ты почему вино не пьешь? — спросил он.
— Не хочу.
— Тогда я немножко. Можно?
— Можно.
Он был уже пьян. Он нес полную околесицу, ерзая на стуле и кренясь то в одну, то в другую сторону.
Лиза смотрела без брезгливости, без любопытства. Она не помнила этого человека таким, но помнила, что такое, когда люди пьют. Быстро, словно смонтированные в кино, с сумасшедшей скоростью промелькнули лица, лица, лица: мокроглазые, криворотые, с пеной на губах, с мычанием из горла, пьяные, пьяные, пьяные…
Вдруг поток речи Игоря прекратился. Он уронил голову, потом с трудом поднял и с трудом выговорил:
— Хочу спать.
И протянул к ней руки.
Она поняла этот жест. Подошла к нему, помогла ему встать, помогла дойти до постели. Он рухнул. Она приподняла его ноги, оставшиеся на полу, забросила их на кровать. Он замычал, забормотал и тотчас же вслед за этим громко захрапел.
Ей тоже захотелось спать, она пошла в комнату Насти и легла поверх покрывала. Настя вернется и разбудит.
И она — вдруг — проснется прежней! Тою, что была. Все вспомнит. Вылечится. Все началось после сна, значит, после сна может и пройти. Интересно, а то, что с ней случилось, она будет помнить? Или очнется в твердом убеждении, что Васенька ее любовник, Игорь — муж навечно. И еще какой-то Ефим…
И Лиза поняла вдруг, что новизна ее, которая так пугала утром, сейчас уже не кажется такой страшной. Она поняла, что ей уже не хочется расставаться с этим ясным взглядом на окружающее, ей хочется заново понять все это, то есть именно заново, как впервые, без груза привычек, приспособленности, без отягощающего хлама памяти…
Все-таки она задремала.
Проснулась от толчка.
Игорь стоял над ней и довольно бесцеремонно тыкал ее в плечо.
— Двенадцатый час, — сказал он. — А Насти нет.
— Я сказала: до одиннадцати.
— С какой стати? Всегда до десяти, и вдруг до одиннадцати! Ты ее не знаешь? Если скажет в десять, придет в одиннадцать. Если в одиннадцать, то в двенадцать. Или вообще не придет. Ты что? Ты звонить пойдешь или нет?
— Кому?
— Братцу моему! Не я же звонить буду! Может, она уже час назад вышла. Может, ее уже искать надо!
Игорь имел вид полупьяный-полупохмельный. Поспал, встал, выпил еще и вот теперь встревожился.
— Мало ли, — сказала Лиза. — С мальчиком целуется в подъезде.
— В пятнадцать лет? А если не целуется? Слушай, ты вообще что? То из-за пяти минут опоздания с ума сходит, то лежит, видите ли! Твою дочь, может, сейчас в соседнем подъезде насилуют, а она лежит, видите ли!
— Не нагнетай страсти.
— Ну, хорошо, не насилуют, а по доброму согласию! Тебе хочется, чтобы твоя дочь трахалась с кем попало в пятнадцать лет?
— Если она захочет, она сможет это сделать и в дневное время.
— То есть ты так и собираешься лежать?
— А что я должна делать?
— Звонить идти! Братцу моему, подлецу!
Возможно, Лиза и пошла бы звонить. Но она не помнит номера.
