Шеррилин Кеньон - Любовник из фантазий
– Ума не приложу. Если нужно, я могу подъехать.
– Думаю, в этом нет необходимости. Если вспомните что-нибудь, обязательно позвоните нам. – Офицер передал трубку Бет.
– Тебе я тоже не нужна? – поинтересовалась Грейс.
– Нет. Вряд ли ты чем-то поможешь.
– Ладно, звони, если что, – отключила Грейс телефон и убрала его в сумочку.
– Что-то случилось?
– Наш офис ограбили прошлой ночью.
Юлиан нахмурился:
– Кто?
– Понятия не имею. – Грейс вздохнула. – Ума не приложу, зачем кому-то мог понадобиться мой электронный органайзер: с тех пор как я купила его в прошлом году, мне еще ни разу не удавалось воспользоваться им.
– Тебе нужно идти?
Грейс покачала головой:
– Нет. Пока нет.
Слушая, как Грейс переводит ему надписи на незнакомом языке, Юлиан послушно ходил за ней вокруг сосудов разной величины, попутно выясняя, кто здесь содержится. Он снова отметил, что у нее чудесный голос. В этом голосе было что-то успокаивающее, приятное. Ему было комфортно с ней, нравилось ощущать ее рядом.
Грейс улыбнулась ему, и его сердце забилось быстрее, отказываясь подчиняться воле. Что же такого в этой женщине, что трогает его так, как не случалось еще никогда в его долгой жизни?
Впрочем, Юлиан знал ответ. Грейс была первой, кто заглянул в его душу. Она не просто смотрела на его совершенное тело или восхищалась его мастерством воина, а видела его насквозь и при этом общалась с ним как с другом. Она действительно хотела ему помочь. Другой вопрос – может ли красивая умная женщина полюбить такого мужчину, как он? Пока она читала ему про какую-то рыбку, он сгорал от желания уединиться с ней. Никогда еще Юлиан не хотел женщину так сильно, как сейчас Грейс. Он мечтал потеряться в ней, растаять, расплавиться, пока она, вонзая в него ногти, кричит от экстаза.
Да сжалятся над ним мойры, он уже не мог контролировать себя. Эта женщина пленила его.
А это значило, что она может причинить ему боль, от которой он едва ли оправится.
Из аквариума они вышли в час дня. К этому времени жара еще больше усилилась. И как люди жили раньше без кондиционеров?
Посмотрев на Юлиана, она встрепенулась: наконец хоть кто-то может ответить на ее давний вопрос!
– Слушай, а что вы делали, чтобы выжить в такую жару?
Юлиан удивленно приподнял бровь:
– Разве это жара? Если хочешь узнать, что такое настоящая жара, то пересеки с армией пустыню в полном боевом облачении с одной флягой воды на человека.
Грейс поежилась.
– Звучит страшновато. – Она быстро оглянулась. – Хочешь повидаться с Селеной, пока мы здесь? Она, должно быть, на своем рабочем месте – в субботу у нее обычно неплохо идут дела.
– Куда ты, туда и я.
Грейс взяла Юлиана за руку и повела его через Джексон-сквер. Как она и предполагала, Селена стояла на обычном месте и общалась с покупателем.
– Привет, Грейс, помнишь его? Это доктор Бен Льюис из школы.
Грейс не сразу узнала того, кого ей представила Селена, но, вспомнив, обомлела. Это он поставил тройку ей в аттестат. Коротышка Льюис вообще любил обижать молоденьких девушек, видимо, отыгрываясь за свою физическую неполноценность. Однажды он довел одну из учениц до слез, провалив ее на экзамене. Садист! А когда девочка расплакалась, он рассмеялся ей в лицо.
– Привет, – сказала Грейс, изо всех сил стараясь не показывать своей неприязни.
– А, мисс Александер! – сказал Льюис именно тем тоном, который Грейс больше всего ненавидела.
– Доктор Александер, – поправила она, обрадовавшись тому, что может хоть так поставить его на место.
– О, простите, я не мог представить…
– Мы с Беном как раз разговаривали о Древней Греции, – поспешила загладить неловкость Селена. – Я вот, например, придерживаюсь той точки зрения, что Афродита была дочерью Урана.[7]
Бен трагически закатил глаза.
– А я говорю тебе, что общепринятая точка зрения заключается в том, что она была рождена Дианой от Зевса.
Селена насмешливо посмотрела на него.
– Пусть Юлиан рассудит, кто из нас прав.
– Ты, – немедленно заявил Юлиан, и Бен тут же окинул его высокомерным взглядом.
– Молодой человек, вы когда-нибудь слышали о Гомере? Боже, что я говорю – вы, вероятно, даже не знаете, кто это.
Грейс с трудом сдержала улыбку, а Юлиан громко рассмеялся:
– Я перечитал Гомера от корки до корки. Сказки, которые он пересказывает, – плод фантазии не одного поколения рассказчиков. Другое дело Гесиод – он написал свою «Теогонию» при непосредственном участии Клио.
Доктор Льюис демонстративно произнес что-то на древнегреческом.
– Это не просто точка зрения, доктор, – ответил ему Юлиан по-английски. – Это факт.
Бен с интересом посмотрел на Юлиана. Он все еще не мог поверить, что кто-то, кроме него, мог так разбираться в его любимом предмете.
– А вам откуда это известно?
На этот раз Юлиан ответил по-гречески, чем немало озадачил собеседника.
– Ого, да вы владеете греческим так, словно родились в то время.
Юлиан незаметно подмигнул Грейс.
– Я же говорила вам, – важно заявила Селена, – он лучше всех знает греческих богов и богинь.
Заметив перстень на пальце Юлиана, доктор Льюис пристально уставился на него.
– Это именно то, о чем я думаю? – неуверенно спросил он, – Перстень полководца?
Юлиан кивнул:
– Он самый.
– Вы не против, если я взгляну на него поближе?
Сняв перстень, Юлиан протянул его Бену.
– Македонский? Полагаю, второй век до нашей эры?
– В самую точку.
– Великолепная копия. – Льюис с явной неохотой возвратил перстень.
– Это не копия.
– Не может быть! – недоверчиво воскликнул Бен. – Для подлинника он слишком хорошо сохранился.
– Перстень находился в частной коллекции, – немедленно вмешалась Селена.
Взгляд Бена выразил сомнение.
– И как же он попал к вам?
Юлиан стал вспоминать, как ему вручили перстень: он и Кир Трасейский были удостоены этой чести за то, что вдвоем освобождали от римлян Темополь. Это была жестокая, кровавая и продолжительная схватка, их армии бежали, и они обороняли город вдвоем. Юлиан был уверен, что и Кир бросит его, но глупый юнец лишь улыбнулся ему и сказал, взяв в каждую руку по мечу: «Это хороший день, в такой день не жалко умирать. Предлагаю прихватить с собой на тот свет как можно больше этих ублюдков».
У Кира смелости всегда было больше, чем ума.
Когда все закончилось, они поили друг друга вином, празднуя победу, а поутру обоих представили к награде. Даже теперь из всех людей, кого он знал в Македонии, Юлиан больше всех прочих скучал по Киру. Кир был единственным, кто прикрывал его спину с мечом в руках.
