Ширли Конран - Кровное родство. Книга первая
Вторник, 9 июля 1946 года
Офис Джо Гранта на Кейри-стрит был почти точной копией его кабинета в загородном доме, где он жил с семьей: та же обстановка, те же кресла, обтянутые темно-зеленой кожей. Сейчас Джо пятьдесят пять, но выглядит он старше, подумала Элинор, сидя напротив него в кресле с широкими подлокотниками возле незажженного намина. Ей пришло в голову, что он, наверное, сознательно культивирует этот традиционный, пиквикски-солидный образ юриста. Джо улыбнулся:
– Ты совсем не изменилась, Элинор. Ну, стала чуточку старше, как и все мы, но не изменилась.
– Ты льстишь мне, Джо, – возразила Элинор (ей уже исполнилось сорок шесть), но по ее улыбке он понял, какое нескрываемое удовольствие доставили ей его слова, и ему стало приятно. – Как поживают твои?
– У Этель слегка разыгрался артрит, а у мальчиков все в порядке. Майкл наконец привык к жизни в Итоне – все-таки легче, когда старший брат рядом.
Слушая его, Элинор подумала, что, хотя сыновья Джо росли в значительно лучших материальных условиях благодаря состоянию своей матери, но все же она рада, что не воспитывала Эдварда так сурово, как воспитывали их. Этель, которая была пятью годами старше мужа, исполнилось уже сорок в 1930 году, когда появился на свет Адам. Роды были трудными, Этель долгое время не могла оправиться от того, что позже специалисты окрестили послеродовой депрессией, и казалось, что она так никогда и не простила своего первенца за причиненные ей страдания. Во всяком случае, она всегда была более снисходительна к Майклу, родившемуся двумя годами позже, хотя не очень-то обрадовалась второй беременности. Элинор никогда не видела, чтобы Этель Грант приласкала или поцеловала сыновей; даже когда они шли спать, она просто подставляла им для поцелуя свою холодную щеку. Они вечно сидели в детской под надзором строгой и суровой няньки, и от них даже в самом нежном возрасте ждали и требовали скорее взрослого, чем детского поведения. Короткая – слишком короткая – жизнь Эдварда была согрета, по крайней мере, теплом материнской любви.
Джо взглянул на Элинор из-за своего идеально чистого письменного стола:
– Ты хотела меня видеть, Элинор. Что случилось? Обычно всеми ее делами занимался Билли; он же подписал подготовленные Джо контракты с тридцатью семью издательствами разных стран, пожелавшими выпустить у себя „Смертельную удачу", мгновенно ставшую бестселлером.
Когда компания „Парамаунт пикчерз" приобрела права на съемки кинофильма по книге Элинор Дав, а Вивьен Ли согласилась сняться в главной женской роли, Билли купил старенькую „лагонду", и Элинор еще раз, втайне от всех, съездила в одно местечко, расположенное милях в двадцати от их жилища, где присмотрела давно стоявший пустым дом с прилегающим земельным участком – неплохое, но сильно запущенное поместье под названием Стерлингс. Дом был слишком велик, чтобы жить в нем во время войны со всем прежним комфортом, но слишком мал для нужд армии, поэтому вскоре после объявления войны все земли имения были превращены в морковные поля; когда же наступил мир, бойкие деревенские девушки и итальянцы-военнопленные, что выращивали морковь, дружно отбыли в иные края, поля поместья были заброшены и по колено заросли сорняками.
И вот, сидя в кабинете Джо, Элинор, сдерживая волнение, изложила ему свой план. Она хочет устроить Билли сюрприз – купить ему собственное поместье!
– Оно поменьше Ларквуда, но ничуть не хуже, – сказала Элинор. – Это рядом с деревней Мейден-Брэдли, неподалеку от Вестминстера. Я бы хотела, чтобы ты занялся этим делом, Джо.
В папке, которую она передала ему, лежало несколько фотоснимков небольшого, обветшавшего, но красивого каменного особняка елизаветинских времен, рядом с которым цвел вишневый сад.
– Тебе не приходило в голову, Джо, что, если бы Билли жил в такой же обстановке, к какой привык с детства, он… ну, скажем, перестал бы видеть все в таком мрачном свете и сумел почувствовать себя счастливым?
„Бедная Элинор все еще надеется, что ей удастся приручить этого старого негодяя", – подумал Джо. Вслух же он сказал:
– Дом действительно красивый, Элинор. Но… ты можешь позволить себе такие расходы?
– Да это чепуха – всего пять тысяч фунтов! – воскликнула Элинор. – „Парамаунт" заплатила сорок тысяч долларов за „Смертельную удачу". Уж как-нибудь мне хватит, даже за вычетом всех налогов.
– Видишь ли… – Джо испытывал явную неловкость, подбирая слова. – Все эти деньги были выплачены Билли – он ведь твой менеджер, – в его голосе звучало сожаление.
Элинор широко раскрыла глаза.
– Ты хочешь сказать… – медленно выговорила она, – ты хочешь сказать, что он… все промотал?
Джо колебался.
– Я думаю, что, вполне возможно, он вложил эти деньги в какое-нибудь дело, но не слишком удачно… – Он понимал, что Элинор, всегда умудрявшаяся находить оправдание даже самым отвратительным поступкам мужа, теперь была поставлена перед неопровержимым фактом, что ее Билли – просто лгун, мошенник и, хуже того, вор. Чтобы смягчить удар, Джо добавил: – Но должен сказать тебе, Элинор, что он вернул мне до единого пенни все, что я когда-либо ему одалживал.
Глаза Элинор наполнились слезами. Она осталась ни с чем, не получила ничего за всю эту адскую работу.
До сих пор она охотно верила объяснениям Билли: то он помогал кому-то, то его втянули в какое-то дело, на поверку оказавшееся ненадежным, то его обманули, то подвели. Но такому предательству, как это, оправданий уже не было.
– Я мог бы устроить для тебя заем, – предложил Джо, – или какой-нибудь контракт для издания твоих новых книг… разумеется, я не могу прямо обратиться к твоему издателю за спиной Билли…
Это значило, что именно так он и собирался поступить, поняла Элинор.
– Думаю, – продолжал Джо, – что Стэнсфилд и Харт не будут возражать, чтобы как-то договориться и изыскать возможность купить тебе этот дом. В конце концов, полагаю, в новой обстановке ты будешь чувствовать себя лучше, а следовательно, станешь лучше и интенсивнее работать.
С трудом сдерживаясь, чтобы не дать волю слезам, Элинор проговорила:
– Пожалуйста, переговори с мистером Стэнсфилдом как можно скорее.
А в ее взгляде, устремленном на него, Джо прочел: „Я верю, что ты сумеешь все уладить, не унижая Билли, потому что иначе моя жизнь станет невыносимой – мне придется жить с настоящим Билли, а не с тем романтическим образом, который я создала для себя и благодаря которому действительность еще не раздавила меня".
Вновь мысленно надевая свои розовые очки, Элинор произнесла твердо:
– Если бы Билли не заставлял меня работать и не находил сбыт моим книгам, я ничего бы не достигла. Поэтому я считаю, что эти деньги действительно принадлежат ему. Потому что всем своим успехом я обязана Билли.
