Эми Чжан - Останься со мной

– Ну че ты зажалась? – говорил Веронике Зак Хейз. Правой рукой он упирался в стену, поставив ладонь прямо над головой Вероники; его лицо находилось в нескольких дюймах от ее лица. Она морщилась – то ли от его несвежего дыхания, то ли от запаха пота, которым несло от него, то ли от страха. Лиз подозревала, что от всего вместе. – Детка, ты ведь не поймешь, чего тебе хочется, пока не попробуешь, верно? Откуда ты знаешь, что тебе не нравится мужской член, а? – Он придвинулся к Веронике еще ближе, другую ладонь положив ей на поясницу. – Если хочешь попробовать… только скажи.

Баскетболисты покатывались со смеху, но Лиз, если честно, не видела ничего смешного. С тех пор, как умер ее отец, в церковь она не ходила, но ясно помнила доброго седовласого учителя воскресной школы, объяснявшего, что все люди разные и она должна очень стараться любить всех.

Ей, разумеется, это не удалось.

Баскетболисты заметили Лиз, немного расступились, пропуская ее. Кое-кому из них она локтем заехала в живот и не подумала извиниться.

– Зак, – сказала Лиз. – Убери свою потную рожу от ее лица.

Зак вздрогнул, обернулся, но, увидев, что это Лиз, расслабился.

– Привет, Лиз, – беспечно бросил он. – Что стряслось?

– Какого черта тут происходит? – спросила она.

– О, – ухмыльнулся Зак. – Мы просто пытаемся – ну, ты понимаешь, – убедить Веронику. Нет, ты, конечно, сексапильная и все такое, – добавил он в сторону Вероники. – Сотни парней охотно переспят с тобой, если ты им дашь.

– Зак, – урезонила его Лиз, – не будь скотиной.

– Что-о? – Зак отошел от Вероники и повернулся к Лиз. – Ты че, Лиз?! Сама ведь знаешь, что это ненормально. Она просто запуталась. А если…

– Совершив над ней насилие, ты вряд ли ее в чем-то убедишь, – перебила его Лиз.

Зак оторопел, остальные баскетболисты притихли. Лиз смотрела ему в глаза, взглядом провоцируя ответить ей. Впервые она заговорила о вечеринке, о той вечеринке, и в душе она надеялась, что Зак заглотнет наживку. Ей хотелось врезать ему. Она знала, что Зак поимел кучу девчонок и многих – не по их доброй воле. Он это знал. И друзья его знали. Теперь и баскетбольная команда, если кто-то из них не знал, тоже в курсе.

Но Зак в ответ лишь ухмыльнулся.

– Белены, что ль, объелась, Лиз? Джейк плохо тебя ублажает? Если есть сомнения, я всегда готов – ну, ты понимаешь – переориентировать тебя…

– Пошел в жопу, – рявкнула Лиз. – Ты кто такой, чтобы диктовать ей, кого она должна любить? Не твоего ума это дело, ясно?

– Остынь, Лиз, – сказал Зак. Он кривил губы в усмешке, и это было не самое привлекательное зрелище. – Я ведь просто пытаюсь наставить ее на путь истинный. Господь ненавидит гомиков.

– Не думаю, что Господь кого-то ненавидит, – очень спокойно произнесла Кенни, стоя позади всех.

Повисло непродолжительное молчание. До той минуты Лиз довольно нейтрально относилась к гомосексуализму. Но сейчас, глядя на Веронику, стоящую в углу, с волосами на глазах, в окружении половины баскетбольной команды, она четко поняла для себя: может, она и не знает, как нужно, но то, что делает Зак, – неправильно.

– Пошли, придурки, – сказал Зак, самодовольно улыбаясь, и парни неспешно последовали за ним, бросая на Лиз сальные взгляды, тихо переговариваясь и похохатывая между собой. Кенни спросила у Вероники, как она, но так, для проформы, потому что они принадлежали к разным школьным кастам и, проявив участие, она нарушила целый ряд правил. Лиз направилась к выходу, Кенни, секундой позже, пошла следом, и больше об этом инциденте подруги никогда не заговаривали.

На следующий день во время обеда в столовой кто-то отпустил шутку по поводу гомосексуалистов, и Лиз в заключение добавила: «Потому что Господь ненавидит гомиков». Все рассмеялись. Лиз не смела встретиться взглядом с Кенни, и, когда смех стих и разговор перетек в другое русло, Лиз глянула на соседний столик, за которым сидел Зак со своими приятелями.

Я ничем не лучше тебя, да?

Глава 55

О чем еще не знала Лиз

Лиам видел всю сцену от начала до конца.

Он вернулся в школу, потому что забыл в шкафчике свой телефон, и, проходя через вестибюль перед спортзалом, увидел, как Лиз ставит на место Зака Хейза, – это было великолепно.

Ему вдруг подумалось, что у нее в голове, как и у него, в минуту проносятся сотни мыслей, как и им, ею владеют сотни противоречивых эмоций, как и он, она вдыхает и выдыхает. И именно тогда он начал влюбляться в нее во второй раз – по той же причине, что заставила его снова взять в руки флейту: он верил, что все можно исправить.

И я знаю, что это не его вина, не совсем, но мне жаль, что он ей не сказал. Жаль, что не признался.

Глава 56

Первый посетитель

Лиз перевели из реанимации в отдельную палату. При этом известии Моника начинает плакать. Джулия украдкой отирает нос. Кенни вопит от радости. Лиам, нечаянно услышав радостную весть, закрывает глаза и про себя благодарит всё, что его услышит.

К ней можно зайти, но по одному. Но то, что к ней вообще пускают посетителей, это большое дело, – значит, есть надежда.

Палата холодная, тусклая, неприветливая, и Лиз выглядит ужасно. Когда Моника видит дочь, ее охватывает странная смесь чувств – одновременно бурная радость и грусть. Дыхание затрудняется настолько, что она с трудом переставляет ноги, но все же продолжает идти. Подходит к койке, на которой лежит Лиз, и смотрит на дочь, думая, что сказал бы ее муж, будь он сейчас здесь.

– Элизабет Мишель Эмерсон, – шепчет Моника, убирая волосы с лица Лиз. Она прекрасно помнит, как некогда, всего лишь двумя этажами выше, держала на руках Лиз – в ту пору маленький розовый сверток. Она помнила, как переложила Лиз с одной руки на другую, чтобы вместе с мужем поставить свою подпись на свидетельстве о рождении, под именем, которое они так старательно выбирали.

Сквозь слезы она тихо произносит:

– Умоляю, сделай так, чтобы мне не пришлось писать это имя на твоей могиле.

Я топчусь у двери и вторю ей:

Умоляю.

Умоляю.

Умоляю.

Волосы липнут к ее шее влажными колечками. Руки в грязи. Под ногами тоже хлюпает грязь.

Мы обе очень серьезны. Лиз хоронит червяка, которого она нашла мертвым на подъездной аллее.

Опустившись на колени в мокрую от дождя траву, она кладет червяка в землю. Из носа у нее течет, и я крепко обнимаю ее.