Джоанна Лэнгтон - Жарче, чем тропики
— Но я же не настоящая твоя жена, Джамал! — напомнила она, терзаясь неотвратимой мукой. — Я здесь временно. Ты, кажется, забыл об этом?
— Как я могу забыть, если ты держишь это твое убеждение между нами, как выхваченный из ножен меч?
— А ты чего ожидал? — с болью воскликнула она.
Его глаза снова полыхнули огнем и неудержимой яростью.
— Из-за ложно понимаемой гордости ты играешь в опасные игры. Мы не будем видеться после твоего отъезда. Наше время кончится, и не может быть, да и не будет возврата к прошлому, поскольку в ближайшие месяцы я женюсь вновь. Я обещал это отцу. Я также дал слово, что не буду больше искать встреч с тобой, хотя подобное искушение мне не грозит. Твое ледяное сердце не искушает, а отталкивает!
Застигнутая врасплох, Мари задохнулась от боли, которую вызвали его слова. Ее лицо побелело как мел. Она пыталась судорожно вздохнуть, но никак не могла набрать воздух в легкие, настолько ошеломило женщину его оскорбление. Ледяное сердце! Да она отдала бы десять лет жизни за обладание подобным даром, завидной способностью отделаться от эмоций и боли.
Гнев пришел ей на выручку. Заманив ее обманом в Африку, Джамал поступил крайне жестоко, и только он виновен в той муке, которую она испытывает сейчас. Будет гораздо лучше, если она никогда не узнает, каково им могло бы быть вместе. Нет, не верит она в эту избитую старую мудрость, будто лучше полюбить и потерять, нежели вообще никогда не полюбить!
Пожираемая горечью, как вышедшим из-под контроля огнем. Мари откинула назад голову в солнечном ореоле волос и уставилась на него сверкающими зелеными глазами.
— Скажи, пожалуйста, какую это вторую жену ты себе подыскиваешь? — спросила она ядовито-сладким голосом.
Джамал замер от неожиданности, его глаза грозно потемнели.
— Уж это я не стану обсуждать с тобой…
— Почему бы и нет? Небо свидетель, обо всем остальном ты говорил с обезоруживающей откровенностью! Так давай же, расскажи мне и это. Я и вправду хочу все знать!
Вновь между ними повисла жуткая тишина, насыщенная ее вызовом и его яростным неверием.
— По понятиям моего отца, она будет очень хорошей женой, — процедил сквозь зубы Джамал, нарушив эту ужасающую тишину с потрясшей ее откровенностью. — Если я по своей невоспитанности просто повышу голос, она будет умолять меня сказать ей, чем она меня обидела. Она не станет огрызаться. С восхищением и радостью она будет воспринимать любое мое мнение. Она ни за что не полезет в мою постель без приглашения. Свои дни она будет проводить, примеряя европейские наряды, смотря телевизор, делая покупки и сплетничая с подружками. Я вижу ее перед собой, — продолжал Джамал с безжалостной язвительностью. — Красивая, праздная от рождения и не очень хорошо образованная, она родит мне детей. — На последней фразе его голос дрогнул.
Мари зажмурилась и отвернулась. Она почувствовала опустошенность, ее ярость погасла. Он ответил на ее саркастический вопрос с жестокой откровенностью. Все поплыло перед ней будто в тумане. Она услышала, как он покинул комнату. У ее ног игриво терся котенок. Ее колени подломились, она опустилась на прекрасный ковер, глядя на невинно резвящееся крошечное существо и не видя на самом деле его шалостей.
Постепенно шок прошел, и ясность мысли стала возвращаться к ней. Джамал описывал свою вторую жену вовсе без удовольствия, а с едва скрываемым отвращением. И совсем не привлекала его не очень хорошо образованная жена, довольствующаяся сплетнями, хождением по магазинам и телепередачами и боготворящая его. Может быть, ее образ соответствовал понятию его отца о хорошей жене, но не Джамала же. Не об этом, сообразила изумленная Мари, мечтал принц.
Слезы облегчения внезапно навернулись на ее глаза. Она превратно понимала все, что говорил ей Джамал, с самого начала. Он же сказал ей, что у него нет свободы выбора, но она не прислушалась. Он сказал, что отец против его брака с француженкой, и опять она не вникла в его слова как следует. В глазах короля Бутасу она — неприемлемая жена для его единственного сына, и ничто не могло изменить мнения монарха. Старик, может быть, и любящий отец, но Джамалу удалось получить его согласие на брак с француженкой, лишь пообещав, что это будет временный союз. Таков был их единственный шанс соединить свои судьбы прежде, чем Джамал выполнит долг сына и принца, женившись на безмозглой соплеменнице и взявшись за производство детей.
Не его выбор, не его мечта! Да она просто дурочка, раз поверила, что Джамал пошел на такие крайние меры, лишь бы заполучить ее в постель! Мари вспомнила, как он встревожился, когда она заболела, как переживал в больнице, и слезы у нее потекли быстрее. Может, его чувство и не совсем любовь, но Джамал действительно заботится о ней и даже не пытался скрыть это, когда она была для него скорее кошмаром, нежели мечтой.
Мари закрыла лицо руками и громко разрыдалась, вспомнив лежащее на дне фонтана кольцо. Он старался показать, что уважает ее, что если даже брак не будет долгим, это не означает, что он, наследный принц, должен стать посмешищем.
Его отец — ужасный и злой старик, испорченный предрассудками и жестокий, как средневековый тиран, думала Мари. Его поступки и намерения объясняются только тем, что он сам совершил ошибку, был унижен и оскорблен матерью Джамала. Потому-то король и решил, что Мари неподходящая партия для его сына и не заслуживает даже знакомства с его величеством. И он даже не дает ей шанса доказать, что она может стать достойной женой его сына. И хорошо, что у этого деспота плохое здоровье. И тут Мари решила: да если я только выскажу несчастному старику свое мнение о нем, то это прикончит его!
Она машинально старалась нащупать носовой платок, и кто-то вложил его в ее руку. В испуге она открыла покрасневшие глаза и увидела Джамала, опустившегося рядом с ней на ковер.
— Убирайся! — снова разрыдалась она, проклиная его манеру неслышно подкрадываться.
— Я расстроил тебя…
Мари постаралась сдержать рыдания.
— С ч-чего т-ты взял?
— Никогда не видел тебя плачущей.
— А чего ты ожидал после того, как наговорил столько гадостей? — выпалила она, готовая вновь зарыдать.
— Ты довела меня до этого, — попытался оправдаться он.
— П-правильно… Вини меня во всем!
Джамал обнял ее, и она замерла. Его мучительно-знакомый запах обволок Мари, и сопротивление было сломлено с пугающей быстротой. Она прижалась лицом к его плечу и судорожно вздохнула.
— Мне приходится критиковать тебя за то, какая ты есть, — прошептал Джамал. — Но, если бы ты не была такой женщиной, я бы не захотел тебя.
Она фыркнула:
— Извращенец!..
