Нора Робертс - Мужчина для Аманды
— Не хочу допрашивать тебя. — Снова всплыла прежняя нервозность, не позволяя расслабиться. — Просто ты-то знаешь обо мне все самое главное: семья, окружение, амбиции.
Любуясь ее движениями, Слоан вынул сигару, раскурил, затем начал рассказывать.
— Мой прапрадед покинул Ирландию, отплыв в Новый Свет, где направился на запад заниматься охотой. Настоящий горец. Он женился на женщине из племени чероки и прожил с ней достаточно долго, чтобы породить трех сыновей. Однажды он ушел на охоту и не вернулся. Сыновья основали факторию[14] и изрядно преуспели. Один из них выбрал себе невесту по переписке, хорошую ирландскую девушку. Они завели кучу детей, включая моего дедушку. Он был коварным старым дьяволом: скупил много земли, когда она шла по дешевке, затем, переждав, продал гораздо дороже. Поддерживая семейную традицию, женился на ирландке, рыжеволосой вспыльчивой красотке, которая наверняка сводила его с ума. Должно быть, он сильно любил ее, потому что свою первую нефтяную скважину назвал в ее честь.
Очарованная рассказом Аманда моргнула.
— Нефтяную скважину?
— Он назвал ее Мэгги, — усмехнулся Слоан, выдохнув дым. — Это доставило ей такое удовольствие, что он дал такое же имя и всем остальным.
— Остальным, — растерянно повторила Аманда.
— Мой отец принял компанию в шестидесятых, однако старик не перестает вставлять свои два цента. Он до сих пор злится, что я не вошел в семейный бизнес, но я хотел заниматься строительством и был уверен, что «Сан Индастриз» обойдется без меня.
— «Сан Индастриз»? — Аманда чуть не подавилась. Это был один из самых больших конгломератов в стране. — Ты… я и понятия не имела, что ты богат.
— Ну, или моя семья, что одно и то же. А в чем проблема?
— Ни в чем. Просто мне бы не хотелось, чтобы ты решил, что я… — она беспомощно затихла.
— Заинтересовалась мной из-за денег? — Слоан со смешком выдохнул дым. — Милая, я точно знаю, что ты польстилась на мое шикарное тело.
Он обладал удивительной способностью возбуждать в ней одновременно желание ругаться и хохотать.
— А ты и правда тщеславный болван.
Слоан отбросил сигару и обхватил ее руками.
— Но ты меня любишь.
— Может быть. — С деланной неохотой она обняла его. — Чуть-чуть.
Смеясь, подставила ему губы. Его рот сначала дразнил, потом набросился горячим требовательным поцелуем, руки, сперва нежные, нетерпеливо ласкали ее, пока Аманда не прильнула к нему, бездумно утопая в неге.
— Как ты это делаешь со мной? — пролепетала она, в то время как Слоан покусывал ее влажные приоткрытые губы.
— Что делаю?
— Заставляешь хотеть тебя до боли.
Хрипло застонав, Слоан припал ртом к ее шее.
— Пойдем в дом. Пора выделить мне комнату.
Она наклонила голову, предоставляя ему больше свободы.
— Какую комнату?
— В которой я якобы буду ночевать, а тем временем стану спать с тобой.
— О чем ты говоришь?
— О сексе до потери пульса. — Прекрасно понимая, что находится на грани того, чтобы уложить ее на твердые холодные плитки, Слоан отстранил Аманду подальше от себя. — И я говорю, что останусь здесь, пока не подключат охранную систему.
— Но тебе не нужно…
— О, даже необходимо.
Он снова обрушился на ее рот, показывая, насколько необходимо.
Аманда ждала Слоана, упрекая себя, что возбуждена, как невеста в брачную ночь. А может, и сильнее, ведь она точно знала, что они подарят друг другу.
Она надела тонкую синюю сорочку, импульсивный порыв купить которую обошелся в накопления нескольких месяцев. Не в состоянии успокоиться, перестелила постель. Извлекла свечи, хранившиеся в прикроватной тумбочке и на бюро на всякий случай. Зажгла их, и огоньки засияли трепетно и романтично, обличая в непрактичности. Сюзанна как обычно поставила цветы в ее комнате, на этот раз бледные лилии, наполнившие помещение приторным ароматом. Луна не показывалась, Аманда открыла двери на террасу, впуская шум ревущего, бьющегося о камни моря.
Когда вошел Слоан, Аманда стояла в открытом дверном проеме, темная ночь затопила все вокруг.
Приготовленное легкое поддразнивание замерло на губах. Он безмолвно любовался ею, ладонь на дверной ручке вспотела, сердце лихорадочно забилось в горле. Ничего в своей жизни он не хотел так, как убедиться, что она ждет его, увидеть, как в свете свечей горят желанием ее глаза, как маняще она улыбается ему.
Слоан собирался быть нежным, как прошлой ночью, но пока пересекал комнату, мирное пламя переросло в огненный шторм. Вместо неуверенности в ее глазах сверкал вызов, когда Аманда подняла руки, чтобы обнять его.
— А я уже решила, что ты заблудился и никогда не доберешься сюда, — поддразнила она и во власти неутолимой жажды впилась в его рот.
Какая там мягкость, когда полыхает пожар? Какое там терпение, когда нет сил ждать? Ее тело трепетало… Господи, он чувствовал, как бешено и синхронно с ней бьется его пульс. Тонкая ткань сорочки дразнила его обнаженную грудь, подталкивая отбросить одежду в сторону и рухнуть на любимую. Ее аромат окутывал рассудок, дурманил неизведанными тайнами, соблазнял горячечными обещаниями.
В этот момент он был настолько наполнен ею, что потерял себя.
Задыхаясь от обуревающих чувств, Слоан поднял голову. Его руки слишком сильны и могут стать грубыми, если дать им волю. Его голод безграничен и может стать безжалостным, если потерять самообладание.
— Подожди.
Ему нужна хотя бы минута, чтобы вернуть дыхание и здравомыслие, но она покачала головой.
— Нет.
Аманда запуталась в густых волосах, притянула его к себе и сама не заметила, в какой миг безрассудство прорвалось в ней, но оно уже господствовало, когда они валились на кровать. Она агрессивно и отчаянно стискивала Слоана. Никакой слабости на этот раз. Никакого подчинения. Аманда жаждала власти — бесспорной власти свести его с ума, сделать таким же бесшабашным и уязвимым, какой он делал ее.
Они перекатывались по кровати, переплетя руки и ноги. Каждый раз, когда мужчина пытался притормозить, Аманда не позволяла ему; ее жадный рот и низкий сладострастный смех толчками гнали его кровь.
Беспокойные пальцы Аманды добрались до застежки джинсов Слоана, затем стащили их, огладив бедра. У него напряглись и задрожали мышцы, когда беззастенчивая ладошка щекочуще провела по животу. Слоан выругался и перехватил вездесущие руки, пресекая убедительные попытки подвести его к краю.
Тяжело дыша, он посмотрел на нее сверху вниз, удерживая запястья. Ее глаза сверкали загадочным кобальтом в неверном пламени свечей. Он слышал собственное рваное дыхание и тиканье прикроватных часов.
