Анджела Дрейк - Дитя любви

— Боюсь, мать рассердилась, — наконец сказал Савентос.

Алессандра выгнула брови.

— Я уже догадалась. — Она сжала его пальцы. — Ох, Рафаэль…

— Это пройдет, — ответил он. — Просто она слишком испанка и сердится так, как принято в Испании.

Что она имеет против меня? — недоумевала Алессандра. В ней вспыхнула искра гнева, но сразу погасла.

— Наверное, быть испанкой, то есть радоваться и злиться открыто, лучше, чем загонять свои чувства вглубь, как принято у нас, англичан, — сказала она, поднимая голову и стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и разумно.

— А как это делают англичане? — глухо спросил Рафаэль.

— Если это удается, мы делаем вид, что все в порядке. Это для нас самое главное, понимаешь? У нас существует абсолютный запрет на публичную демонстрацию чувств. Мы прячем их за стеной безукоризненной вежливости. Я думаю, в глубине души мы боимся собственных чувств, стыдимся допустить, что они у нас есть… — Она подняла глаза. — Довольно глупо, не правда ли? Холодность и спокойствие создают видимость безопасности, но, когда пробка вылетает из бутылки, ситуация становится намного опаснее… — На губах Алессандры заиграла легкая ироническая улыбка.

— О, моя дорогая, какие чудесные слова! — страстно воскликнул Рафаэль. — Как я люблю тебя! С каждым часом все больше и больше! — Затем он снова вздохнул. Казалось, ему никак не удается взять себя в руки. — Да, мать способна открыто демонстрировать свои чувства и даже кричать о них, но это не значит, что она быстро успокоится и все станет хорошо.

— Но разве после бури не всегда наступает штиль? — Алессандра не желала вместе с ним погружаться в тихое отчаяние. — Это закон природы, действующий с сотворения мира. Вспомни тему из «Пасторальной симфонии» Бетховена! Встает солнце, рассеиваются облака, раскаты грома становятся все тише, и гроза уходит…

Ответом ей был горестный вздох.

— Что не нравится твоей матери? — мягко спросила она.

— Я думаю, она не может перенести сам факт, что ее сын в конце концов решил жениться. Понимаешь, она безраздельно владела мной тридцать два года. Все это время она была главной женщиной в моей жизни. А сейчас ей придется сойти с пьедестала.

Алессандра засмеялась.

— Перестань шутить, Рафаэль! Это похоже на страницу из учебника истории восемнадцатого века!

На мгновение его глаза вспыхнули, тон стал более резким.

— Я уже говорил тебе, что в провинциальной Испании еще живы традиции давно прошедших времен. Они существуют везде — и на равнинах, и в горах.

— Но это же призраки! — решительно воскликнула девушка.

— Призраки не оставляют следов.

— Дорогой! — Она смотрела на него во все глаза, не в силах принять эти слова всерьез.

— Не стоит относиться к этому легко, Сандра, — предупредил Рафаэль. — Боюсь, нас ждут тяжелые времена. — Он помолчал. — Наверное, скоро ты пожалеешь о своем согласии.

— Никогда! — Она повернулась к жениху, злясь на самое, себя. — Скорее ты сам пожалеешь о своем предложении! Как ты мог подумать, что я откажусь от тебя только потому, что не все сразу пойдет гладко? Как ты мог подумать такое после того, что мы сказали этой ночью, после того, что мы чувствовали, касаясь друг друга? Ты был должен — нет, обязан — понять, когда обнимал меня, что я принадлежу тебе навсегда!

— Сандра, дорогая! Я знаю: стоит тебе покинуть меня, как мое сердце истечет кровью. Но я возненавижу себя, если ты окажешься в клетке…

— Что?

— О! — Он прикрыл глаза рукой. — Я не знаю, как сказать… Неужели ты не видишь, что происходит? Мы уже начали ссориться с тобой.

— Нет!

— Да. Пусть немного. Моя дорогая, мне невыносима мысль о том, что я подвергаю тебя тяжелому испытанию. Нужно очень хотеть быть со мной, чтобы вынести то, что тебе предстоит…

Алессандра пристально посмотрела на него.

— Да, я действительно этого хочу. — Голос девушки дрожал от переполнявших ее чувств.

Она поднялась, села к Рафаэлю на колени и с силой прижалась к его губам, не обращая никакого внимания на то, что за ними могут следить из окон дома. Рафаэль вздрогнул так, словно его пронзил электрический ток.

Время остановилось, но внезапно идиллию нарушил Фердинанд. Он бежал к ним, что-то крича и взволнованно жестикулируя.

Алессандра с достоинством поднялась, подумав, что, когда она станет хозяйкой поместья, ей понадобится весь запас английского хладнокровия, по крайней мере на людях.

Она строго посмотрела на Фердинанда, дав ему понять, что как будущая хозяйка требует к себе уважительного отношения.

— Сеньорита Ксавьер, — серьезно и вежливо поздоровался Фердинанд и слегка поклонился. Потом повернулся к Рафаэлю и затараторил по-испански со скоростью, недоступной для понимания Алессандры.

Она уловила только отдельные слова, из которых следовало, что на винодельне возникла какая-то проблема. Алессандра тихонько вздохнула, шепнула Рафаэлю несколько слов и отправилась на конюшню.

Она разбирала Титусу гриву и одновременно продумывала новый план тренировок по повышению высоты его прыжка, когда в денник влетел Фердинанд. Он казался еще более взволнованным, чем раньше, и пытался что-то объяснить по-английски.

— Лучше говори по-испански, но только медленно, — сказала Алессандра, сопровождая свои слова красноречивым жестом.

— Нет-нет. Вы понимать испанский быстро-быстро! — не унимался Фердинанд.

— Не все. — Она улыбнулась, убрала щетку, которой чистила Титуса, и вышла из денника. — Я слушаю.

С трудом овладев эмоциями, Фердинанд рассказал, что неожиданно прибыл очень важный заказчик, представляющий сеть английских супермаркетов, и хочет обсудить вопрос о крупных поставках вина.

— Неожиданно? — повторила Алессандра. — Разве такие люди не договариваются о встрече заранее?

— Да-да, — нетерпеливо ответил Фердинанд. — Эта леди должна была приехать на следующей неделе, но все перепутала. Сеньор Савентос был очень любезен и не отослал ее, хотя очень занят другими делами. — Тут он умолк и хитро посмотрел на нее. — Конечно, такой бизнесмен, как сеньор Савентос, не настолько глуп, чтобы отправить даму назад. Ведь она может не вернуться!

— Ясное дело, — согласилась Алессандра.

Она тоже начала волноваться.

— Да. И она очень соблазнительная леди. — Фердинанд закатил глаза и изобразил ладонями контуры женской фигуры.

— Угу…

— Мы могли бы получить большой-большой заказ. Все бы заработали много денег. Сеньор Савентос дает хорошие премии. Если он много продает, мы много получаем. — Фердинанд остановился и слегка нахмурился. — О, я слишком много болтаю. Женщины не любят слушать о делах.