Инга Берристер - Жду признания
Хуан ответил на безмолвную мольбу, обхватил губами ее сосок и слегка прикусил его, так что ей стало больно. Но это была приятная, восхитительная боль.
— Так тебе нравится?-хрипло проговорил он, поднимая голову.-Нравится, Линн?
Ты этого хочешь? Покажи мне, как сильно ты этого хочешь.
Он взял ее руку и положил себе на грудь. Она стала гладить его жадно и страстно, и Хуан содрогался от ее ласк.
Ей казалось, что горячая кожа обжигает ладони. Хуан застонал и уткнулся лицом ей в шею, но Линн успела заметить, каким странным, нездешним огнем загорелись его глаза. Словно завороженная силой его возбуждения, Линн слегка отстранилась и прикоснулась губами к ямочке между его ключицами. На мгновение Хуан напрягся, а потом обхватил ее голову руками и прижал к своей груди, побуждая целовать его крепче. Покорная, она провела языком по его груди, руки скользнули ему на бедра. Неожиданно для себя самой она легонько прикоснулась к его возбужденной плоти и тут же, смутившись, убрала пальцы.
Но он перехватил ее руки и вернул обратно.
— Да, да, именно так!
Желание словно волной смыло смущение и робость. Ее ласки были неумелыми, зато искренними и страстными. Линн притянула его к себе, так что теперь Хуан лежал на ней. Ее губы сами раскрылись навстречу его губам. Она буквально впивала его в себя. Жгучая ярость, которая раньше чувствовалась в каждой клеточке его тела, превратилась теперь в нечто иное: в жадное, едва ли не примитивное желание, которое требовало удовлетворения. И при этом в его ласках уже не было первоначальной грубой настойчивости — только отчаянное, безудержное вожделение.
В ответ она покрывала его шею жаркими лихорадочными поцелуями. Линн чувствовала, как его тело напрягается под ее губами. Его кожа была горячей, а чуть солоноватый прикус кружил ей голову. Хуан застонал и выдохнул ее имя, а потом произнес что-то по-испански, но Линн не поняла что именно. Не прекращая ласкать, он загустил одну руку ей в волосы, стараясь оторвать ее рот от своей шеи, как будто был уже не в силах выносить эту сладкую муку. Но Линн отказалась подчиниться. Ей хотелось лишь одного: отдаться ему целиком, раствориться в нем без остатка.
Тогда пальцы Хуана скользнули туда, где все ее существо исходило соками желания. Линн на мгновение замерла, растерянная. Но ее бедра будто сами собой чуть приподнялись, давая ей возможность в полной мере прочувствовать сладость интимных ласк.
Это было чудесно, но этого было мало. Линн хотелось, чтобы Хуан взял ее по-настоящему. Она принялась тереться об него всем телом. Волоски у него на груди приятно щекотали напрягшиеся соски, возбуждая еще больше. Хуан тихонько застонал. Теперь он уже не пытался отстранить Линн. Наоборот, прижал ее крепче к себе.
Она уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая возбуждающий мужской запах. Хуан чуть сдвинулся, так что теперь его сосок оказался как раз напротив губ Линн.
Осторожно, и даже чуть неуверенно, она провела по нему языком и испуганно замерла, когда тело Хуана содрогнулось. Все еще смущаясь, но уже более уверенно, Линн обхватила губами сосок и стала ласкать его точно так же, как это делал Хуан.
Он неожиданно замер. Неужели ему не понравилось? Линн попыталась отстраниться, но Хуан ее не отпустил. Он прижал ее голову к своей груди.
— Продолжай. Не останавливайся!
Линн казалось, что она сейчас умрет, не выдержав долгого ожидания. Хуан как будто прочел ее мысли: резко отвел ее руки в стороны и навалился на нее всем телом, прижимая к постели.
В этом было что-то предельно эротичное: лежать распятой на ложе любви полностью во власти мужчины, который смотрит на тебя так, словно он твой хозяин, а ты его вещь. Неожиданно Линн смутилась и попыталась сдвинуть ноги. Но Хуан не дал ей этого сделать. Прикосновение его напряженной плоти к низу ее живота обжигало точно огонь. Для нее это было новое ощущение. Но ощущение восхитительно возбуждающее. Она словно таяла, сгорая в пламени желания.
Хуан как будто почувствовал это, и его глаза сверкнули торжеством. Он чуть сдвинулся, и Линн стало страшно. Это был страх девственницы перед распаленным мужчиной, намерения которого не вызывают никаких сомнений. Она вздрогнула и прошептала:
— Что ты хочешь сделать?
Глупый, глупый вопрос! Как будто она не понимала… Она же сама с таким нетерпением ждала этого момента, сама возбуждала Хуана, сама довела его до той черты, переступив которую мужчина уже не в силах остановиться. И вот теперь неожиданно испугалась.
— Что я хочу сделать?-хрипло проговорил Хуан.-Сначала вот это.-Он легко коснулся губами сначала одного ее соска, потом другого.-А потом вот это… — по-прежнему прижимая руки Линн к постели и не давая ей пошевелиться, он опустился же и провел языком по ее животу.
Линн уже не боялась Хуана. Теперь она боялась себя и того буйства чувств, которое таили в ней умелые дразнящие ласки. Она даже не подозревала, что способна на столь безудержные, едва ли не распутные желания. Хуан водил языком по ее животу, вознося Линн к восхитительным высотам чувственного наслаждения. Внутри у нее как будто сжималась пружина. Еще немного-и она неудержимо распрямится, и тогда… тогда огонь, что горит у нее в крови, вырвется наружу. Страшно даже представить, что будет потом.
Хуан слегка приподнял ее бедра и раздвинул ей ноги. Она подчинилась ему безропотно, А потом почувствовала, как он целует внутреннюю сторону ее бедер, и замерла, хотя уже догадалась, что сейчас последует.
Но все равно была потрясена до глубины души. Линн знала, конечно, что бывают предельно интимные ласки. Но даже и не мечтала испытать что-то подобное. А когда Хуан стал целовать ее там, она безотчетно дернулась, пытаясь вырваться. Наслаждение было настолько острым, настолько запредельным, что ей не хотелось, чтобы оно продолжалось. Сейчас истомленная ласками Линн была бесконечно ранима. Ни разу в жизни она не чувствовала себя столь слабой. А ей не хотелось быть слабой. Тем более-перед Хуаном.
Наконец он прекратил эту сладкую пытку, и Линн с облегчением вздохнула.
— Что-нибудь не так? Тебе не нравится?
— Не нравится?
— Или ты просто боишься? Да, Линн? Тебе не надо бояться.
Он опустил голову и снова приник губами к ее лону. Только теперь его ласки стали гораздо настойчивее.
— Нет!-Она попыталась его оттолкнуть. Хуан слегка приподнял голову:
— Да, Линн. Да! Да! Да!
Линн и сама не поняла, в какое именно мгновение она перестала сопротивляться ему. Напротив, она уже не боялась показать свои чувства Хуану. Она не боялась уже ничего. И мир вокруг перестал существовать, осталось только предельное блаженство.
