Кэтрин Стоун - Исцеление любовью

— Идите домой, Кэтлин. Только не бегом. Медленным шагом. И не отвечайте мне. Делайте лишь то, что я говорю.

Глава 15

Мауи

Четверг, 25 апреля 1999 года

Кэтлин послушно выполнила приказ и очень медленно направилась к своему убежищу. Ее сердце бешено билось, так что она, казалось, уже не могла слышать ничего другого.

Но Кэтлин слышала… Пение птиц, приветствовавших восход солнца, всплески воды из бившего посреди двора фонтана, шум пальмовых листьев, похожий на шелест тысячи опахал.

Она слышала биение своего пульса, казавшееся неестественно громким на фоне спокойствия нарождавшегося дня. И до боли в висках напрягала слух, стараясь уловить еще один звук… Жуткий, грозивший непоправимой бедой. Чуть слышную поступь крадущихся шагов четырех мягких лап…

Но ведь этот звук будет не первым. Сначала она услышит… Нет, не звон разбиваемого стекла, сквозь которое чудовищной силы зверю ничего не стоило проскочить. Это должен быть отчаянный мужской крик. Крик муки и ужаса человека в последнее мгновение жизни, вырвавшийся из его груди, прежде чем страшные зубы перегрызут горло и оторвут голову от тела.

Но разве Джесс Фалконер станет кричать? Пусть даже крик кажется неизбежным при столь леденящей кровь трагедии? Да нет, конечно!

Кэтлин не раз приходилось видеть смерть. Пациенты при этом очень редко кричали. Иное дело, когда смерть — насильственная. Ее не может снести молча ни одно живое существо. Ибо другое существо отнимает у него самое дорогое.

Добравшись, наконец, до двери дома, Кэтлин оглянулась и посмотрела в сторону бунгало. Там все обстояло по-прежнему. Два хищника стояли рядом, неподвижные, словно каменные статуи. Один был иссиня-черным, другой — светлым. Обоих позолотили лучи восходящего солнца.

Наконец лев зашевелился. Потом повернулся и, ступая мягкими сильными лапами, с гордым видом направился в сторону задней двери бунгало, выходящей на огороженный кирпичной стеной внутренний дворик. Черная же фигура не сдвинулась с места.

Кэтлин догадалась, что Джесс первым делом хотел закрыть ворота, превратив бунгало из легкой стеклянной призмы в неприступную тюрьму. И не ошиблась. Затворив ворота, Фалконер подошел к столу, включил компьютер, бегло пробежал глазами возникшие на экране страницы, написанные за ночь, и сделал какие-то исправления. Все это Кэтлин наблюдала сквозь стеклянные стены.

Джесс вынул из компьютера голубую дискету, выключил экран и, выйдя из бунгало через оставленную в воротах узенькую дверь, остановился у мостика. Некоторое время он о чем-то раздумывал. Потом глубоко вздохнул и, перейдя мостик, решительно направился к дому.

К ней…

На какое-то мгновение Кэтлин стало легче оттого, что Джесс ушел из опасной башни, но тут же ее охватила тревога. Ведь Джесс шел к ней. Он остановился еще раз на том самом месте, где Кэтлин рассыпала свой искусственный жемчуг. Брезгливо посмотрев на лакированные стекляшки, Джесс сжал губы и двинулся дальше.

Фалконер был взбешен неожиданным появлением Кэтлин у бунгало. И все же он никогда бы не преступил грань, за которой властвует насилие. Последнее ему всегда претило.

Кэтлин еще издали по выражению лица Джесса поняла, что ничего хорошего предстоящий разговор ей не сулит. А потому отступила на шаг в глубь гостиной, со страхом ожидая появления хозяина в дверях.

Он появился через несколько секунд, остановившись на пороге и заслонив собой свет, подобно луне во время солнечного затмения.

Какое еще безумство решил совершить этот человек и как далеко могла зайти его безудержная фантазия, Кэтлин предсказать не могла. Но на всякий случай промолвила:

— Извините, я очень виновата…

Она действительно не знала, чего ждать, ибо опыта общения с пришедшими в ярость мужчинами не имела. Кэтлин понаслышке знала, что в подобных случаях мужчины обычно начинают кричать, шуметь, ругаться и порой даже распускать руки.

Но Джесс явно не принадлежал к их числу. Кэтлин не сомневалась, что он посчитал бы для себя недостойным кричать даже в агонии, лежа с растерзанным горлом. А во всех остальных случаях непременно сохранял бы хладнокровие, оставаясь к тому же предельно вежливым и воспитанным. Скорее всего именно так он собирался вести себя и сейчас, хотя в душе, возможно, готов был разорвать Кэтлин на куски…

— Вы же сами во всем виноваты, не правда ли? — холодно спросил Джесс.

— Правда.

— Вечером вы выглядели очень усталой. И я был уверен, что утром поздно проснетесь, поэтому и отпустил льва.

Джесс перешагнул порог. Он больше не скрывал раздражения, окончательно сбросив маску невозмутимости.

Кэтлин понимала, что провинилась, появившись у бунгало без разрешения. Но Фалконер больше злился на себя. Как-никак, а его гостья оказалась в опасности. Впрочем, возможно, и лев тоже. А Джесс считал себя ответственным за жизнь обоих.

— Да, вы правы, — тихо согласилась Кэтлин. — Почему бы льву и не погулять?

— Но все, слава Богу, обошлось. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо. Нормально.

— Вот и хорошо!

Действительно, все окончилось вроде бы благополучно. Опасность для Кэтлин попасть в лапы льва миновала. Ничто не угрожало и самому царю зверей. Улеглось также и беспокойство Кэтлин по поводу явно спровоцированного ею негодования Джесса.

Вместе с чувством облегчения Кэтлин охватила легкомысленная эйфория. Впрочем, она это предвидела после неизбежного в подобной ситуации резкого повышения адреналина в крови. Подобное состояние Кэтлин нередко наблюдала у своих пациентов, только что благополучно переживших какой-нибудь опасный момент. Сейчас она сама почувствовала, как закипает кровь в венах.

Признаться в этом Джессу она не могла, но по горевшим зеленым огнем глазам Фалконера поняла, что и он чувствует нечто подобное. Но одновременно в его взгляде проскальзывало и нечто требовательное, почти зловещее.

Джесс чего-то ждал от Кэтлин. Но чего? Может быть, правды?

Я открою тебе ее. И очень скоро. Подожди, потому что даже в состоянии эйфории не могу разговаривать с обжигающим душу огнем.

Однажды в Бостоне зимней снежной ночью Кэтлин поняла, насколько шампанское может развязать язык и заставить выболтать любой секрет. Это было давно, далеко отсюда, при иных обстоятельствах и в присутствии другого Фалконера. Но Кэтлин знала, что сегодня в окружающем ее земном раю она откроет Джессу свои самые сокровенные тайны. Хотя не выпила и капли шампанского.

Кэтлин отвернулась, будучи не в силах более выдерживать пронизывающий, подчиняющий себе взгляд Джссса Фалконера. И вдруг увидела снежного льва, стоявшего на склоне холма у стеклянной стены бунгало. Ветер теребил его пышную гриву, а гладкая шкура спины блестела в лучах утреннего солнца.