Кристин Ханна - Надеюсь и люблю
– Я тоже тебя люблю. – Она с облегчением улыбнулась. – Помнишь, когда мы увиделись впервые?
– Конечно. – Он ласково погладил ее по голове. – У тебя был аппендицит.
– Ты дал мне леденец на палочке и сказал, что заберешь мою боль… И действительно забрал.
– Хотелось бы мне, чтобы и теперь это было возможно.
– А мне хотелось бы снова стать маленькой, – посерьезнев, сказала она.
Лайем снова обнял ее и привлек к себе. Если бы она могла догадаться, почему он так сильно сжимает ее в объятиях!
Глава 14
Город был похож на красивую декорацию к фильму. Эдакая ночная романтическая картинка.
Джулиан всматривался в ночь через задымленное оконное стекло лимузина. Прежде ему не доводилось видеть такую умиротворенную картину. Казалось, вот-вот откуда-то вынырнут диснеевские персонажи.
Он опустил стекло между салоном и кабиной и обратился к водителю:
– Мы ищем городскую гостиницу. Скорее всего она сразу же за мотелем.
– Я помню адрес, сэр.
– Слава Богу! В таком маленьком городе и не заметишь, как проскочишь один-два квартала.
Шофер свернул с Главной улицы. Посреди дороги они наткнулись на баррикаду: несколько машин встали поперек. Шофер затормозил и попытался развернуться.
– Подождите. – Джулиан опустил стекло и высунулся, чтобы выяснить, что происходит. От мороза у него тут же заслезились глаза и защипало в носу.
Справа виднелось заснеженное поле, посреди которого располагался замерзший пруд. Вокруг него стояли машины, освещая фарами каток. Взрослые и дети радовались наступлению зимы и выделывали под звуки музыки затейливые пируэты.
Джулиан заметил небольшой павильон, раскинувшийся в нескольких футах от машин. Женщина готовила горячий шоколад на походной печке. Несколько мужчин разогревали хот-доги на открытом огне.
– Господи! Ну прямо прошлый век! – воскликнул Джулиан. – Поехали, отвезите меня в отель.
– Похоже, вы никогда не видели городков, подобных этому, – заметил водитель, глядя в зеркало заднего вида.
Они миновали огромный дом викторианской эпохи, на крыше которого искрились хлопья только что выпавшего снега. Заснеженный забор был похож на острые зубы неведомого чудовища. На деревянной табличке у въезда было выгравировано: «Добро пожаловать!»
Джулиан вышел из машины. Изо рта у него валил пар. Господи, как холодно! Он надеялся, что Тереза не забыла упаковать теплое пальто.
– Внесите чемоданы, – попросил он, осторожно ступая в теннисных туфлях по снегу.
Дверь открылась, прежде чем он успел позвонить. Седая женщина в цветастом платье и застиранном фартуке стояла на пороге.
– Это вы! Мы с девочками не надеялись вас увидеть! В нашем городке такого еще не бывало. – Она захихикала, прикрываясь рукавом.
При упоминании о «девочках» Джулиану представилась когорта проституток, одетых так же крикливо. Он устал от дороги, но все же выдавил из себя жалкую улыбку. На почитательниц его творчества это всегда действовало безотказно.
– О Господи! – всплеснула руками хозяйка. – Подождите, пока я скажу Гертруде. Я знаю, что вы любите песочное печенье. Я прочитала об этом в «Инкуайере».
– Вы – ангел, спустившийся с небес, – ответил он с улыбкой. – Но знаете, я проделал долгий путь и хотел бы отдохнуть. Буду очень признателен, если вы покажете мне мою комнату.
– Конечно.
Она суетилась вокруг него, как надоедливая муха, преграждая путь наверх, тем более что лестница была слишком узкой. Джулиан поднимался и слышал за собой тяжелое дыхание шофера, который тащил чемоданы.
На втором этаже хозяйка подошла к двери, за которой оказалась огромная комната с коллекцией огнестрельного оружия на стене.
– Это номер для новобрачных, – подмигнула она и протянула гостю свою пухлую ручку. – Меня зовут Элизабет. Но вы можете называть меня Лиззи.
– Лиз… Какое прекрасное имя! – Джулиан заглянул в комнату и нахмурился. – Простите, а где ванная?
– Внизу в холле. Третья дверь налево.
– Вы хотите сказать, что у меня не будет отдельной ванной? – Он не смог сдержать изумления.
– Лыжный сезон еще не начался, поэтому вы будете мыться один. Так что можете считать свою ванную комнату отдельной.
– Но чтобы до нее добраться, понадобится полдня.
– Ну, знаете… – Хозяйка помрачнела.
– Простите, я пошутил. – Джулиан улыбнулся. – Комната отличная. У вас найдется место и для моего шофера, не так ли? Лучше на другом этаже. Тогда я готов снять все остальное помещение. Мне приятно жить одному.
– Конечно. – Хозяйка покраснела от смущения и стала пятиться. Она не осмелилась повернуться к нему спиной до тех пор, пока не скрылась за дверью.
Джулиан присел на край кровати. Пружины взвизгнули под тяжестью его тела.
– Распакуете мои чемоданы? – попросил он шофера, блаженно вытягиваясь на постели.
Неотложные дела задержали Лайема почти до пяти вечера. К тому времени, когда он закрыл кабинет и отправился в больницу, уже совсем стемнело. В ночной тишине далеко разносился детский смех – сегодня снова устроили катание на пруду.
Лайем сел в машину и поехал по пустынным улицам города. Оказавшись на месте, он первым делом заглянул в маленький угловой кабинет, который занимал вместе с Томом Гранато, главным практикующим врачом.
Он безошибочно угадал, в какой момент Джулиан Троу переступил порог больницы. От самого входа и вверх по лестнице его сопровождал гул восхищенных голосов, которые Лайем слышал через неплотно закрытую дверь. Каждую секунду мог раздаться гудок селектора с сообщением о прибытии высокого гостя.
Но Сара просто распахнула дверь, даже не постучавшись, что было на нее совсем не похоже. Ее глаза радостно сияли, а щеки залил пунцовый румянец.
– Доктор Кэмпбелл, к вам пришел человек…
– Джулиан Троу.
– Откуда вы знаете? – изумилась она.
– Я – волшебник.
– Он говорит, что пришел повидать Микаэлу.
– Пригласите его ко мне.
Сара поспешно кивнула и исчезла за дверью.
Началось… Лайем сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. С самого утра он готовился к этой встрече, даже надел лучшие брюки и голубую рубашку, которую Микаэла подарила ему на прошлое Рождество. Но теперь стало ясно, насколько бессмысленны все его старания. Да и белый халат врача не мог придать ему уверенности в такой серьезной ситуации.
Лайем обернулся на скрип открываемой двери. Входя, мужчина улыбнулся – просто улыбнулся, – и Лайему стало дурно. В жизни Джулиан оказался гораздо более приятным человеком, чем на фотографиях; объектив не мог передать силу магнетического притяжения, которым он обладал.
