Любовь проходит? (СИ) - Таня Балер
— … домой, — сказала жена, и Костя выехал с парковки.
Он не каблук и таким себя не ощущал, но нельзя не заметить, как часто за Катей остаётся последнее слово.
Она его не подавляла, и бесправным мужчина в семье себя не считал. Наоборот, хоть жена управляла финансами, Костя был в курсе всего. Или как минимум слышал обо всём, что происходит и, доверяя решениям Кати, мог пропустить мимо ушей и не запомнить что-то из рассказанного ею.
Он мог продолжить разговор и настоять на том, чтобы она его выслушала, но не стал. И не из опасений, что она поддастся желанию что-нибудь ему сломать. Импульсивные глупости не были свойственны его разумной жене, и рукоприкладства он не боялся. Вытерпит, если Катюха впрямь попытается его поколотить. Послушно поехал Костя домой по той причине, что сам опасался сказать лишнего.
Он старается объяснить ей всё, признаётся в ошибках, берёт на себя ответственность, а она даже не пытается его понять. Это раздражает.
А права раздражаться у него нет, ведь именно за ним косяк.
Но как же он устал!
Знал бы, во что всё выльется, не праздновал бы сорокалетие.
Или Виктора бы на него не позвал, чтобы не слушать его тупые шуточки.
Или бы с Катей о возрасте поговорил. Да, это было бы самым верным. Пускай она бы посмеялась над ним, но всё равно выслушала и успокоила. Она это умеет.
Тогда бы ничего не произошло. Столкнувшись с Олей, он бы не стал сравнивать их достижения, а рассказал, что у него всё в порядке на работе и дома, и распрощался.
А позже они с Витькой бы выяснили, что оба недавно видели его бывшую девушку и обсудили, какой она стала. Без непристойностей и пошлых комментариев, а как благовоспитанные бабульки на лавочках, обсуждающие, кем стали выросшие соседские дети.
Короче, если бы да кабы, и сам он во всём виноват. Костя это сразу признал, но на поведение жены раздражался.
Ну что ей стоит проявить чуть больше понимания и сочувствия? Он же старается.
— Я стараюсь.
— Не говори об этом. Ты за рулём, мы едем домой, не нужно ссориться, — заткнула его порыв Катя.
— Не перегибай, я не буду вечно терпеть такое отношение, — предупредил Костя.
— Квартира готова, тебе есть куда уходить.
— Что? — повернулся он к ней.
— Смотри, пожалуйста, на дорогу, я должна вернуться домой, мне сына ужином кормить.
— Ты сказала мне уходить! Ты сбрендила что ли?
— Сначала я сказала тебе, что злюсь и не хочу об этом разговаривать. Ты не послушал. У решений и поступков есть последствия. Хочешь продолжить меня злить, чтобы я ещё что-нибудь сказала?
— Меня дома тоже сын ждёт. Это мой дом, я никуда от своей семьи не уйду.
— Не той женщине ты это говоришь. И на полгода опоздал.
Крыть Косте было нечем, но он тихо проговорил:
— Это всё ужасное стечение обстоятельств.
— Помнишь, как к нам приходила девушка? Та, что сказала Сашке, что ищет его отца, и оказалось, что она домом ошиблась?
— Да. Теперь считаешь, что я с ней переписывался?
— Не считаю. Это было ошибкой, но она чуть не стала поводом для ссоры. Вот тогда было стечение обстоятельств, а то, что происходит сейчас не совпадение и не недоразумение, а следствие твоих действий. Какой бы плохой женой я не была, чем бы тебя не обидела, именно ты всё это сделал.
— Ты хорошая жена. Самая лучшая.
Катя не ответила, и оставшуюся дорогу они проехали в молчании.
Рагу из овощей и курицы впервые пришлось солить в тарелках. Для матери семейства со стажем готовки в полтора десятилетия это существенный промах. После такого её можно заподозрить либо в злом умысле, либо в симптоме какой-нибудь болячки, влияющей на память, но Катю пронесло.
— Всё равно вкусно, — похвалил Саша.
— Много соли вредно есть, — добавил Костя.
— Приятного аппетита, — пожелала она, как и в процессе приготовления ужина находясь в своих мыслях.
Попытки мужа вывести её на разговор, чтобы объясниться, не прошли мимо.
Катя всё видела, слышала и чувствовала и на эмоциональном уровне, и на физическом, ведь они с Костей так плотно связаны, что могут читать реакции и желания друг друга по голосу, взгляду и даже количеству сахара, добавленного в кофе, или кружки, выбранной для того, чтобы выпить чайку.
Так что Екатерина всё понимала.
Прибавьте к этому уверенность, что если бы она сама что-то натворила, то он бы её не затыкал и не язвил, а выслушал независимо от тяжести совершённой ею ошибки.
И в сумме мы имеем зловредную и эгоистичную жёнушку, наслаждающуюся мучениями провинившегося мужа, которому не даёт шанса оправдаться.
Об этом Катя и думала.
О том, что она не совсем справедлива и, возможно, ведёт себя как стерва. Будто Костя не её любимый мужчина, отец ребёнка и человек, связанный с нею брачными узами и общей недвижимостью, а какой-то хрен с горы. Ранее она в таком положении не оказывалась, и за мужа бы кому угодно голову откусила, неважно подруга это, мама, сосед, ругающийся из-за места для машины во дворе, или кот, одно время пытавшийся покушаться на Костин дипломат для бумаг.
Но последние дни в ней кончилась батарейка.
Словно она старый пульт и уже не может работать от одного касания, теперь нужно наводить его на прибор и сильно давить на кнопку. То есть пульт работает, и если снять крышку и покрутить батарейки, весь день будет фурычить как новенький, но без дополнительной стимуляции сил выполнять все функции, перечисленные в инструкции, нет.
Катя знала, что это путь в никуда. И забивать на мужа не выход, как бы сильно он её не разочаровал, ведь без её участия проблема не разрешиться. Особенно тогда, когда она не позволяет ему говорить, прерывая, затыкая и отпуская язвительные ремарки.
Вот такие безрадостные мысли крутились у неё в голове в этот вечер.
И, похоже, не только у неё, ведь следующим днём Костя позвонил Оле.
Одна разочарована, второй раздражён.
Не надо быть гуру психологии, чтобы понять, что это нехороший звоночек, и следует как можно скорее собраться и сплотиться, чтобы совместными усилиями преодолеть трудность и пережить беду.
Екатерина не отупела и не ослепла, чтобы перестать адекватно оценивать реальность и не понять, чем рискует, продолжая закрываться от мужа, заворачиваясь в свою обиду, как в кокон.
А что дальше? Она отказывает ему в праве поговорить и быть выслушанным, нормальная половая жизнь в такой обстановке невозможна, и
