Тайм-аут - Юлия Кот
– Мы их еще сделаем, – решительно произнесла Ника, их легкий форвард. – Пусть радуются, пока могут. В следующем сезоне «Оникс» разнесет «Барса».
Она училась в десятом классе и оставалась в «Ониксе» еще на год. Василиса завидовала ей: вот кого пока не коснулись проблемы с приглашениями в молодежку. Даша планировала пойти учиться на тренера, если не получит приглашение к концу сезона (такой у нее был запасной вариант), а Алена получила приглашение в «Атлантов». С остальными девушками из команды отношения у Василисы были не такими дружескими, они пересекались на тренировках и общались только по делу, а вот с Аленой и Дашей они держались вместе. Подруги по команде сочувствующе смотрели на нее, и от этого становилось только больнее.
Она слышала, как «Барс» празднует победу, как болельщики скандируют название команды соперников, как поздравляют друг друга, и чувствовала, что ноги подкашиваются от усталости. К ним тоже подходили болельщики, говорили слова поддержки, просили фото на память, но Василисе хотелось поскорее скрыться, покинуть паркет, остаться одной и дать волю чувствам. «Я потеряла свой последний шанс», – твердила себе она.
Никита не мог усидеть на месте и первым пробился к ней. Петя с Катериной спешили следом.
– Я не справилась, – одними губами произнесла Василиса.
Он притянул ее к себе, крепко обнял, словно заслоняя собой от всего мира.
– Справилась, – прошептал он ей на ухо, – ты была великолепна. Одна из лучших твоих игр.
– Откуда ты знаешь? – она спрятала лицо на его груди, вытирая слезы о футболку с пятнадцатым номером, чтобы никто не увидел.
– Я их все посмотрел, – хмыкнул он.
– Теперь меня точно не пригласят. Все видели, как я промазала… Наша команда проиграла на последних секундах по моей вине.
– Неправда, такое могло случиться с любым, главное, что ты идеально выполняла свою работу разыгрывающего. Сделала столько крутых подборов, передач! Вы проиграли с очень маленьким отрывом, действовали слаженно, а ты играла именно так, как должен играть защитник.
Глубоко вздохнув, Василиса отстранилась и увидела, что закрывал ее от чужих глаз не только Никита – девушки из команды окружали их плотным кольцом.
– Классная футболка, Лебедев, – усмехнулась Алена. – Чего сразу Васькину не надел? На тебе это был бы кроп-топ.
– Кроп-что? – выгнул бровь Никита.
– Забей, это на девчачьем, – отбил подачу Петя.
– О, у нас тут что, почти полный состав мужской команды собрался? – хихикнула Даша.
– Краснов, а ты чего подругу не поддержал? Где футболка с номером пятнадцать?
– А он кроп-топ в следующий раз натянет, – подколола своего парня Катерина.
Девушки дружно засмеялись.
– Да ну вас! – притворно возмутился Петя. – Вот вы шутите, а мы с Никитой действительно так оденемся в следующий раз. Представляете сколько внимания от девчонок будет? Того и гляди, уведут.
– Вы еще шорты натяните от нашей формы, тогда уж точно, – смеялась Даша.
– Почему девушкам можно надевать футболку с номером своего парня, а нам нельзя? – нахмурился Петя. – В ромкомах, которые читает Катя, девчонки спортсменов постоянно так делают.
– Так это ты надоумил Лебедева напечатать футболку? – слабо улыбнувшись, подала голос Василиса.
– Вообще-то, я и сам в ромкомах неплохо разбираюсь, – поиграл бровями Никита.
Василиса ущипнула его за бок.
– Про щипки в ромкомах ничего не сказано, – сказал он.
Горечь проигрыша никуда не делась, но рука Никиты на плече и лица друзей рядом дарили надежду на то, что все не так уж плохо. Оставалось дождаться вердикта тренера. Хотя приглашения от «Севера» теперь точно ждать не приходилось. Что ж… Как сказать об этом родителям она подумает позже.
Когда Василиса вышла из раздевалки, друзья ожидали ее на трибунах. Никита исчез, не попрощавшись, но на телефон тут же пришло сообщение.
САМОВЛЮБЛЕННЫЙ ИДИОТ: Прости, что пришлось уехать, это срочно. Ты была лучшей, даже не думай сомневаться.
ВАСИЛИСА: Я сделала недостаточно и знаю это.
САМОВЛЮБЛЕННЫЙ ИДИОТ: Ты не должна взваливать на себя ответственность за всю команду. Свою работу ты выполнила прекрасно.
ВАСИЛИСА: И провалила последний бросок. Вряд ли это «прекрасно». Прощай, «Север», и возможность попасть в высшую лигу.
САМОВЛЮБЛЕННЫЙ ИДИОТ: Остался еще один матч. Не время сдаваться.
ВАСИЛИСА: Ты сам знаешь, нет никаких гарантий, что какой-нибудь агент на него приедет.
САМОВЛЮБЛЕННЫЙ ИДИОТ: Зато уверенность в том, что сегодня ты играла феерично, есть.
ВАСИЛИСА: Так считаешь только ты. Если ты меня успокаиваешь потому, что чувствуешь ответственность, не переживай. Наш уговор выполнен. Виновата только я сама.
– Так, Василий, хватит переписываться, мы идем отмечать! – объявил Петя.
Василиса тут же спрятала телефон в карман, и несмотря на то, что тот продолжал вибрировать, принимая сообщения, больше его не доставала.
– Что будем праздновать? Мой провал? – скептически спросила она.
– Перестань, иначе мы поедем не в кафе, а ко мне домой, и я буду пытать тебя всеми частями «Шрека» и мармеладными мишками, пока не перестанешь хандрить, – пригрозила Катя.
24. Никита
Никита осознал, что проблемы, с которыми семье пришлось столкнуться, теперь полностью ложатся на его плечи. Мать была не в состоянии принимать ответственные, серьезные решения, она впала в депрессию и первые дни даже не выходила из спальни.
Отец, вернувшись из больницы, три дня просидел в кабинете. Никита переживал, что у него остались запасы алкоголя и он вновь напьется, но тот без лишних вопросов разрешил сыну все проверить. Ни одной бутылки в комнате не оказалось. Отец разбирался с документами: перебирал вытащенные из шкафов бумаги, раскладывал их, изучал.
Мать чувствовала себя плохо и просто лежала в постели, принимая успокоительные. Никита выполнял дела по дому: заказывал еду, занимался уборкой, общался с врачами, которых вызывал для матери. Ему казалось, что он, как белка, крутится в бесконечном колесе, и выбраться из него невозможно.
Что делать дальше, Никита совершенно не представлял. По словам отца, тот проиграл огромную сумму, не один миллион, и теперь пришла пора расплачиваться.
В четверг отец пригласил его в кабинет для серьезного разговора. С одной стороны, Никите хотелось поговорить, высказать все, что он думает, спросить, почему отец не мог остановиться, как допустил, чтобы все настолько вышло из-под контроля. С другой стороны – Никита боялся. Страшился той правды, которую мог узнать.
Отец, в свитере под горло, осунувшийся и невыспавшийся, сидел в кресле и угрюмо смотрел в окно на сосновый лес, начинавшийся за их участком. Никита сел напротив отца, тот взглянул на него, отвернулся и медленно заговорил:
– Ты знаешь, что я раскаиваюсь. Что виноват перед вами.
– Знаю, – мрачно
