Любимый в подарок - Селена Лан
Внутри у меня всё похолодело от страха. Глеб задвинул меня себе за спину, теперь я ужасно боялась уже за него. Вцепившись в его пиджак, я прижалась к любимому и тихо молилась про себя.
Охранники стояли, как вкопанные, один из них медленно потянулся к кобуре с пистолетом, что висел у него на поясе.
— Осторожней, нож острый, порежешься, — начал говорить Глеб с Марком, как с сумасшедшим или как с ребёнком.
Бывший жених, сверкнув глазами, как-то странно улыбнулся и, протянув свою свободную руку к раковине, полоснув запястье ножом. Я закричала и уткнулась лицом в спину Глеба, чтобы не видеть, как алая кровь непрерывной струйкой стекала в раковину.
— Ну и что ты сделал? — продолжал говорить с ним Глеб. — Если ты повредил себе сухожилия, то руки, можно сказать, лишился.
Тон любимого был настолько уверенным, что казалось, он совсем не волнуется. Словно в таких ситуациях он участвует каждый день.
Его спокойствие немного передалось и мне. Набравшись смелости я выглянула из-за спины Глеба и успела увидеть, как один их охранников сумел подкрасться к Марку, схватить его за руку с ножом, тем самым лишив его холодного оружия, а там и напарник подскочил. Вместе они легко скрутили “жениха”, повалив его на пол.
Глеб тут же сориентировался, схватил кухонное полотенце, что висело в специальном держателе на стене и, присев к Марку, начал перевязывать его раненую руку, которую крепко держал первый охранник.
Марк орал, как будто его пытают. Я заткнула уши ладонями и поспешила убраться поскорее с кухни.
По пути я встретила очень бледного Эдуарда Игнатьевича и нотариуса. Не став задерживаться, чтобы не пришлось объяснять случившееся, я пробежала мимо.
Забежала в свою комнату и закрылась в ванной. Открыв кран с холодной водой трясущимися руками, я дала выход эмоциям.
Рыдала громко, несмотря на то, что закрывала себе рот двумя ладонями. Давно не было так плохо, что хотелось умереть. Непонятно почему я чувствовала за собой вину, хотя и понимала, что вины за мной никакой нет.
В том, что Марк свихнулся, я уж точно не виновата. Или виновата?
От неожиданного стука в дверь я вздрогнула и замерла. Вырвавшиеся из меня всхлипывания, выдали меня с потрохами. Очень не хотела, чтобы кто-то увидел меня в таком состоянии.
— Света! Света открой, — проговорил за дверью Глеб.
— Я хочу побыть одна, — всхлипывая ответила я, посмотрев на своё зарёваное лицо с опухшими веками и растекшейся косметикой в зеркале.
Ещё чего не хватало, такой страшилкой показаться ему!
— Пожалуйста открой, не заставляй меня переживать.
— Со мной всё в порядке!
— Уверена?
— Да! Дай мне минут пятнадцать.
— Хорошо, но только пятнадцать минут. Я буду рядом.
Я тщательно умылась, смыв остатки косметики и минут десять сидела просто так, глядя в одну точку. Из головы не выходи Марк. Его безумный, полный тоски и ненависти взгляд. А то, что он с собой сделал… Не знаю почему, но мне вдруг стало ужасно его жаль. Я ведь не знала, что он испытывает ко мне такие сильные чувства. Что с ним будет дальше?
Новый стук в дверь я уже восприняла спокойно и сразу открыла. Это был Глеб.
— Всё в порядке? — спросил он.
— Да, — равнодушно ответила я, проходя мимо него.
— По твоему тону не скажешь. Но это понятно, ты стресс пережила. Сейчас тебе лучше принять успокоительное и лечь спать.
— Как Марк? — поинтересовалась я, проигнорировав его совет.
— Всё нормально. Спит. Под бдительным наблюдением охранника.
— Как Эдуард Игнатьевич?
— Тоже расстроен, пришлось ему дополнительные лекарства принять, чтобы расслабиться. Теперь он не знает, что делать, оставлять сына здесь не хочет в таком состоянии, но и насильно с собой забрать не выход.
— А сам остаться не может? Он лечение и здесь может пройти.
— Света, Эдуард Игнатьевич уже прошёл лечение, он доживает последние дни. Это нормально, что он желает умереть дома, а не на чужбине, глядя на психически больного сына.
— Он же был…
— Да, он был под кайфом, но это его не оправдывает. Психические расстройства как раз и наступают при длительном употреблении психоактивных веществ.
— Хочешь сказать, он принимал из давно?
— А что ты удивляешься? Многие мажоры этим грешат. Вседозволенность и большие бабки развращают с детства.
— Его ведь можно вылечить?
— Без его на то желания нельзя. И всё зависит от того, какой у него в этом деле стаж. Да и хватит о нём, собирай вещи, я тебе билет забронировал.
Я удивлённо на него взглянула.
— На меня?
— Разве ты не полетишь со мной?
Я задумалась. Мне хотелось отказывать Глебу, но и бросить Марка в таком состоянии не могла.
— Давай я позже к тебе прилечу, сейчас не время.
Глеб молчал, а я не знала куда деться от его пристального взгляда. Наконец он заговорил:
— И как долго ты здесь будешь?
— Не знаю.
— Свет, ты не обязана с ним водиться, для этого есть Лаура, он будет под хорошим присмотром.
— Я знаю, но, всё равно не могу уйти.
— Значит ты здесь надолго, — удручённо произнёс “подарок”.
— Вовсе нет!
— Себя-то не обманывай. Тобой так и будут манипулировать, пока ты будешь это позволять.
— Зачем ты так? Я поступаю так, как считаю нужным, никто мной не манипулирует!
Глеб горько усмехнулся.
— Что ж, поступай и дальше, как считаешь нужным. Я в любом случае лечу домой, скоро заседание суда по разводу, мне нужно тщательно подготовиться. — Я подошла, чтобы обнять его, но Глеб отстранился. — Не надо, теперь я хочу побыть один, — произнёс он и ушёл.
Я присела на кровать и взялась за голову. Хотелось бы ещё поплакать, но слёзы отказывались подступать, видимо всё выплакала в ванной. Внутри было полное опустошение, словно я сосуд и из меня выпили всё до капли.
Самое ужасное, что я не знала, что делать.
“Когда не можешь решить какую-то ситуацию, отпусти ей, она сама решится” — так когда-то говорила мне мама. Видимо сейчас как раз именно тот случай.
Глава 24
Эдуард Игнатьевич задержался на два дня из-за сына, договаривался с частной клиникой по лечению сын.
Марк сначала упорно отказывался от госпитализации, уверяя, что он не наркоман, но после моего обещания, что буду его там навещать, согласился.
Обещание я выполняла, приходила к нему раз в неделю, чаще по правилам клиники нельзя, и то мы общались под бдительным надзором медработников. У Марка там даже телефона не было — его полностью отстранили от внешнего мира, на время конечно.
“Жених”
