Дружба, Inc - Алиса Лисина
— Зато это есть в книге…
Можно не бояться, что меня поймают на вранье. Ребенок все равно в ближайшие лет пять ничего читать не будет. Если вообще когда-нибудь будет. Зачем ему читать, когда есть видео и компьютер? Совершенно бессмысленное занятие.
Впрочем, даже если он решит заглянуть в книгу, всегда можно сослаться на то, что в детстве у меня был «Властелин колец» в другом переводе. Но он все равно не заглянет.
— А что они ели?
В голосе моего сына звучит крайняя заинтересованность.
Я ощущаю дискомфорт. Муж бы не задумываясь ответил, что они ходили в местный «Макдоналдс». Мне нужен более тонкий ход. Увы, подсказку найти сложновато, в фильме ели очень мало. Кстати, я предпочитаю фильмы, где едят много и вкусно. На мой взгляд, кино от этого только выигрывает. Вы тоже так считаете?
— Мясо, — решительно произношу я. — Они ловили всяких животных, вроде кроликов и оленей, и делали из них шашлык…
Мой ребенок любит слово «шашлык». Кажется, его смущает отсутствие десертов (и в самом деле, что за праздник без сладкого?), но тут я легко могу проколоться.
— А что они друг другу дарили?
Господи, я опять в тупике!
— Ну… разное… Гимли всем дарил кольчуги из митрила. Помнишь, гномы добывали митрил, очень драгоценный металл, дороже золота? И боевые топоры тоже дарил, гномы ведь дрались топорами. Леголас всем дарил луки, потому что эльфы отличные лучники. Гэндальф дарил всякие волшебные штуки, уже не помню, какие именно… А хоббиты… Хоббиты…
Черт, что же там такого интересного могло быть у хоббитов? Благодаря ребенку я просмотрела фильм раз пятьдесят, но не помню, чтобы у них было что-то особенное, кроме лохматых ступней и непомерного аппетита. Может, какие-то народные промыслы типа хохломских ложек или палехских шкатулок?
Судорожно думаю, что бы такое соврать. Но ребенок все равно очень и очень впечатлен. Не сомневаюсь, что были бы его одноклассники эльфами или гномами, он бы пригласил их обязательно. Правда, мог бы возмутиться муж.
— А хоббиты, наверное, никому ничего не дарили, они просто приходили и ели. И все сжирали, — неожиданно мрачно подытоживает ребенок. — И эти козлы из класса тоже придут и все сожрут, а ничего хорошего не Подарят…
Ребенок исчезает прежде, чем я успеваю возразить. Ну вот, только зря потратила десять драгоценных минут.
Я извлекаю из шкафа черный мюглеровский костюм с металлическими пуговицами, купленный мной летом в одной потрясающей комиссионке. Совершенно новый, прошу отметить, куплен прямо с биркой. Там вообще нередко встречаются такие чудные вещи. Адрес? Кажется, вы надо мной смеетесь. Конечно, не дам.
Костюм сидит на мне идеально, новые колготки блестят и переливаются, черные ботиночки «Бэллн» начищены до блеска. Сегодня я со своими волосами — банальный, но всегда беспроигрышный образ блондинки в черном. Плюс ко всему этому черная шанелевская сумочка и черное пальто от Ферре.
Конечно, для машины не самый удобный наряд. Особенно если учесть, что я сижу за рулем. Но наша сестричка Катюша — великая модница, и ехать к ней в джинсах и водолазке было бы несолидно.
Кстати, расскажу вам по секрету очень смешную историю про это пальто. Я увидела его лет пять назад в бутике «Ферре» в Пассаже и влюбилась в него с первого взгляда. Умопомрачительно элегантное, невыразимо красивое (да еще и с серебряной под. кладкой). Перед ним просто невозможно было устоять. Правда, даже на сейле оно стоило пятьсот долларов.
Обычно внимательный к вещам и абсолютно не скупой муж на пальто отреагировал прохладно. Кажется, он сказал, что для зимы оно слишком тонкое, а осень и весна у нас слишком грязные, и такое пальто надо будет еженедельно отдавать в химчистку. На что я заметила, что рассматриваю его как вещь исключительно зимнюю. Ведь для женщины главное не тепло, а красота. А в этом пальто зимой я буду просто неотразима. Тем более, что других зимних вещей у меня нет. Ну почти нет.
Конечно, у меня имелись шикарная дубленка, привезенная мужем из Австралии, и белый норковый полушубок, который Игорь купил в Нью-Йорке (о печальной судьбе полушубка, загубленного моими собственными руками, я расскажу как-нибудь в другой раз). Но мы оба сделали вид, что об этом не помним.
Той зимой я надела это пальто только один раз. Было совсем не холодно, всего градусов десять, но после получасовой прогулки я чуть не скончалась от общего обморожения. С тех пор я ношу его только в сухие осенне-весенние дни, то есть очень редко, поэтому и пять лет спустя оно выглядит как новенькое. Это вам тезис в защиту моей теории о том, что надо иметь много вещей. Чем их больше, тем реже их надеваешь и тем дольше они живут.
— Ребята, я готова! — радостно провозглашаю я, любуясь своим отражением в зеркале. — Поехали!
Ответом мне служит тишина. Наверное, у меня пропал голос или мою семейку поразила внезапная глухота. Муж сидит перед компьютером и увлеченно стучит по клавишам, ребенок топчется рядом с ним.
— Ребята, нам пора!
— Без меня, — внезапно произносит муж, даже не повернувшись ко мне.
— И без меня тоже, — с такой же твердостью произносит ребенок.
— Милый, это день рождения сына твоей двоюродной сестры, нас давно пригласили, я купила подарок, и нас там ждут, — терпеливо объясняю я. — К тому же ты ведь не отпустишь меня одну, правда?
— Тогда оставайся. — Муж наконец соизволил ко мне повернуться. — Тебе ведь там совершенно нечего делать — так же, как и мне. Ты отлично знаешь, что там будет. Стол, заставленный едой, которую нельзя есть, молдавским вином, которое нельзя пить, и плюс разговоры, которые нельзя слушать. Да еще и куча каких-то их друзей…
— Но мы же обещали…
— Разве у нас не могло возникнуть срочных дел или каких-то проблем? Я не мог простудиться?
Я не верю своим ушам. Раньше такого еще никогда не случалось. Хотелось бы верить, что это шутка. Но почему-то не верится.
— Мне надо работать. Денег нет, издательство ждет, а терять время попусту я не хочу, — подытоживает муж, отворачиваясь. — Хочешь ехать — пожалуйста, но без меня…
— А ты, Игорюша? — интересуюсь я. — У тебя тоже много работы?
— Не хочу играть с этими козлиными детьми! — Ребенок корчит физиономию и действительно становится похож на одного из Катиных сыновей, только внезапно потолстевшего. — И еще черепашку им дарить… Оставайся, мам, а
