Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева
– Найдем, напарница, что ты так переживаешь?
Он неожиданно наклонился, положил мне ладонь на затылок и потянул к себе. Я только от неожиданности замешкалась, но тут же ударила по руке. Рому сопротивление не остановило – он приблизился еще. Я размахнулась, чтобы влепить пощечину, но он перехватил мою руку в запястье. Я дернулась, но вырвать не смогла. Парень при этом даже выражения лица не изменил:
– Лариса, ну почему мы с тобой как дети малые? Давай воевать при свете дня, а как стемнеет – быстрое и страстное перемирие, а?
Я подставила к его груди другую руку, не давая возможности сократить дистанцию. Постаралась не зацикливаться на ощущении прикосновения к его коже – я всегда гордилась своим рациональным мышлением:
– Не строй из себя романтичного любовника, Ром.
– А зачем строить? У нас это как-то сразу началось, сейчас мы в фазе продолжения, – и при этом взгляда не отрывал от моих губ.
– Будто я не догадываюсь, почему именно это началось. Я ведь не знала, кто ты, зато ты все знал. Мои три процента лишними не будут, не так ли?
Он наконец-то посмотрел мне в глаза и рассмеялся. Руку так и не отпустил.
– Ты решила, что я тебя по углам зажимал, чтобы жениться потом? Да и о каких трех процентах ты говоришь, любительница жарких приключений? Если в этом есть смысл, то мне сейчас выгоднее с вашим антикризисным менеджером целоваться!
Я прикрыла глаза на секунду. Встала и снова попыталась отнять руку.
– Отпусти.
Кого я прошу? Он тут же, словно принял вызов, резко потянул на себя, потом перехватил за талию, но хотя бы не позволил на него упасть. Сам поднялся на ноги и прижал ближе. Я же руками уперлась в его плечи. Да что с ним такое? Зачем игры сейчас, когда он и раньше не выглядел особенно влюбленным…
– Напарница…
– Отпусти, Ром.
– Неужели больше никаких вопросов не осталось?
– Только к себе. Отпусти уже.
– Постоим так пару минут, не возражаешь? И ты потеряла свое второе имя «три процента». Простой стажер из планового. Тебе бы прижиматься ко мне ближе – может быть, я вспомню об этом потом.
– Что ты мелешь? Алексей вернет мои акции!
– Вернет ли? Как же нам повезло: не будь Бергманы такими наивными, нам пришлось бы куда труднее.
И сразу меня отпустил. Я ошарашенно уставилась на него. Рома направился к кухне, будто за секунду потерял к происходящему интерес.
– Ром! Что ты имеешь в виду?!
Он не ответил. Я шагнула за ним, уже теряя контроль над голосом:
– Ты это специально?! Снова хочешь спутать карты – мол, вы Тавригина сами к нам подослали? Думаешь, во второй раз сработает?
Парень неспешно наливал в чашку чай. Сказал, не оборачиваясь:
– Нет. Тавригина мы к вам не подсылали. Его Сергей Васильевич нашел сам.
– Тогда что? Вы купили его после? Ври уже, раз начал!
– Нет, мы его не купили.
Интуиция вопила, что я просто задаю неправильные вопросы, и Рома ляпнул не просто так, но всю картину не раскроет. Возможно, это была просто очередная подсечка: самое страшное оружие против нас – посеять недоверие. Сколько же противники только на нем выиграли! Так почему бы не закинуть другую утку – авось сработает?
– Ром, поклянись отцом, что Тавригин не на вашей стороне…
Прозвучало пафосно и глупо. Но я не придумала ничего лучше. Теперь он повернулся ко мне и ответил с легкой улыбкой:
– Клянусь отцом, напарница. Твоим, конечно. Своего у меня нет.
Я задохнулась, не нашлась с ответом, но тут же рванула к выходу. Если он хотел породить сомнения, то ему удалось. И наплевать, что своей реакцией я только его рассмешила. Сейчас я приеду к Алексею, только бы за это время не сойти с ума, а потом вслед за Ромой посмеюсь над своей наивностью – как же мною легко манипулировать.
Но остановила машину на полдороге. К тому времени уже успела успокоиться и поразмыслить. Рома сейчас не только мною манипулировал – если я посреди ночи примчусь к Тавригину, стану долбиться руками и ногами в его дверь, а потом потребую, чтобы он немедленно переписал акции на меня, то что он решит? Окончательно удостоверится, что ему не доверяю даже я – последний его оплот в Королевстве. И не пойдет ли после этого искать себе другое место, где к нему хотя бы отношение нормальное? Да и ночью юристы не работают, он не сможет вернуть ценные бумаги до утра, даже если будет гореть желанием. Зато выводы до утра сделает – и ведь нельзя будет сказать, что они совсем неверные. Точно, на это и был расчет. Я рассмеялась тихо и назвала водителю домашний адрес.
Алексея Тавригина восстановили в должности – в конце скандального собрания ни у кого возражений не нашлось. Да даже если бы все были против, то у него достаточно переданных мною голосов, чтобы беспрепятственно участвовать в управлении. Так к чему пустые споры? Потому утром я нашла Алексея в его кабинете зарытым под кипой бумаг.
– Кто-то решил вывести на новый уровень всю мировую экономику?
– Привет, Лариса, – он даже взглядом меня не удостоил. – Я пытаюсь прикинуть, куда придется следующий удар. И насчитал уже сотню точек. Возможно, их наличие само по себе и означает, что нам конец.
– Нам? – формулировка меня на самом деле удивила. – Знаешь, Алексей Алексеич, далеко не каждый человек на твоем месте стал бы так напрягаться ради тех, кто тебя был готов списать со счетов.
Он поднял голову – вид снова изможденный, когда-то я подобное уже видела.
– Ну… Я в первую очередь специалист… И, может быть, с тремя процентами чувствую себя частью всего дела? – он устало улыбнулся.
Может быть… Но меня его объяснения сразу успокоить не могли бы – Рома знал, куда бил. И тем не менее я опасалась быть неправильно понятой, потому решила подойти к вопросу издалека:
– Думаю, что и отец понял ошибку. Уверена, буквально на днях ты снова станешь «сынком» и самым желанным гостем за семейным ужином. Вот мне одно только интересно: ты сам-то насколько близок к тому, чтобы его простить?
– К счастью, у меня не было времени об этом думать. Лариса, если что-то важное, то выкладывай побыстрее, я очень занят…
Ведь с этим не поспоришь. Да вот только я до его освобождения из-под руин документации с ума себя сведу. Поэтому если и не в лоб, то придется шлепать куда-то очень рядом:
– Да… Я просто решила, что ты мог бы отвлечься на час, забежали бы к юристу.
Он открыл рот и тут же захлопнул, словно не придумал, что сказать. Я дала ему минуту, чтобы подвести мою фразу к самой правильной мысли:
– Вернуть акции? Лариса, а ты уверена, что страховка мне больше не нужна?
В груди тревожно забилось, но ответила я спокойно:
– Если ты за свою жизнь боишься, то мы можем вообще никому об этом не сообщать. Пусть продолжают считать, что акции до сих пор принадлежат тебе.
– Лариса… передача именных акций вводится в реестр, такое не скроешь… – Тревога в груди разрослась сильнее и начала болезненно отдавать в висках. – Ты мне не доверяешь?
Этого вопроса я боялась со вчерашнего вечера. Но теперь, вот в эту самую секунду волнение достигло апогея. Рома не просто так упомянул… не просто так! Теперь в моем тоне прозвучала паника – да и черт с ней:
– Доверяю, конечно. Алексей… просто… – я не придумала, чем закончить.
Он встал, улыбнулся расслабленно – и от пульсирующей тревоги закружилась голова:
– Раз доверяешь, тогда попрошу тебя об одолжении – оставь мне прикрытие еще на некоторое время. Мне нужно разгребать проблемы, а не шарахаться от каждого звука. Вчера снова приходил Петр Александрович – якобы в очередной раз извиниться за произошедшее. Не думаешь, насколько это странно? – Тавригин подошел ко мне и наклонился, положил руку мне на плечо. – Я после его ухода всю квартиру обшарил – жучки искал. Но я ведь не разбираюсь, ничего не обнаружил… или он просто не смог установить. Но зачем еще ему приходить в мою квартиру?
– Петр Саныч?.. – я растерялась окончательно. Сложно после такого винить Тавригина в перестраховке. Главе
