Рэйчел Гибсон - Мужчина моей мечты (ЛП)

Марк опустился рядом на одно колено:

- Просто лежи спокойно и позволь Скотту делать его работу.

Сэм покачал головой и заскрежетал зубами от боли, пронзившей его от такого простого движения.

- Здесь мой ребенок. Не хочу, чтобы он видел, как я валяюсь на льду. – И он ни за что не позволит этим ублюдкам увидеть, как сильно травмирован. – Скотт может делать свою работу в раздевалке.

Сэм оперся на правую руку и сел. Болело сильнее, чем он показывал. Последнее, чего ему хотелось, это чтобы его унесли на носилках.

Скотт подставил плечо под правую руку Сэма, так что тот смог подняться на колени. Черт! Дерьмо! Проклятье!

- Ты в порядке?

- Да. Да.

Сукин сын!

Сэм встал на ноги, и арена взорвалась аплодисментами. Он медленно покатился к скамейке, крепко прижимая левую руку к груди: было так больно, что в глазах темнело. Но сильнее боли была злость. Он был зол, что этот гребаный засранец застал его врасплох. Зол, что теперь придется пропустить месяц, и это при удачном стечении обстоятельств. Зол, что все это случилось на глазах у его сына.

ГЛАВА 10

Мужчина моей мечты: не заводит других подружек (особенно тощих)

Коннер отпустил пальцы Отэм и нажал кнопку лифта. В левой руке он держал маленькую коробочку с кексом. Коричневый кекс с желейными червяками и шоколадной крошкой, который они испекли этим утром, а Коннер сам украсил. Двери плавно закрылись, и Отэм с сыном поехали вверх на десятый этаж, к квартире-студии. Было чуть больше десяти утра. Обычно в это время Коннер находился в школе, но после вчерашнего вечера ему нужно было увидеть отца.

Только после часа ночи парнишка, устав от рыданий, наконец-то уснул. Он был совершенно уверен, что папа умирает.

- Они увезли его в ск-ско-рой, - рыдал Коннер.

- Просто потому, что так удобней, - солгала Отэм в попытке утешить его. Вскоре после того как Сэм ушел со льда, кто-то из администрации «Чинуков» нашел Отэм с Коннером и сообщил, что Сэма увезли в «Харборвью» на осмотр и рентген.

- Я так не д-думаю, мам.

Сын взрослел, и его становилось все труднее обмануть, а те секунды, когда они смотрели на Сэма, лежавшего на льду, были для Коннера ужасны. Он разразился отчаянными рыданиями, и Отэм пришлось признать, что хотя она много раз желала бывшему зла, реальность заставила ее желудок сжаться в тугой узел.

- Я хочу увидеть па-а-а-апу.

- Я отвезу тебя к нему утром, - пообещала Отэм, хотя меньше всего хотела находиться в квартире Сэма.

Двери лифта разъехались, и Отэм с Коннером вышли в короткий коридор.

- Помни, что мы ненадолго. Только чтобы ты увидел, что с папой все в порядке.

Коннер позвонил в дверь, и через несколько коротких мгновений ее открыла Фейт Саваж, выглядевшая высокой, великолепной и беременной. Отэм не знала, кто удивился больше. Она сама или владелица «Чинуков».

- Э-э, здравствуйте, Отэм. Вы знакомы с Сэмом?

- Да. У нас общий сын.

- Я этого не знала. – Фейт перевела взгляд на светлую макушку Коннера.

- Мало кто об этом знает. – Отэм положила руку на голову сына. – Поздоровайся с миссис Саваж.

- Привет. – Коннер отклонился влево, чтобы заглянуть в квартиру. – Как дела?

Фейт улыбнулась:

- Все хорошо. Спасибо.

Она отступила, и Коннер пронесся мимо нее.

- Папа!

Отэм зашла внутрь и закрыла за собой дверь.

- Как Сэм?

- Раздражен. – Фейт оглянулась через плечо. – Я рада, что вы здесь.

Очевидно, она не знала об отношениях Сэма и Отэм.

- Как ваше самочувствие? – спросила она Фейт, заходя в гостиную с мягкой кожаной мебелью, огромным домашним кинотеатром и стеклянной стеной, открывавшей вид на город. Все пространство было открытым и заполненным дорогой мебелью и картинами. Именно тот вид холостяцкой норы, который Отэм ожидала от Сэма.

- Сейчас хорошо. Первые три месяца были немного тяжелыми. Я просто не могу представить, как ужасно должно быть тем бедным женщинами, которых тошнит все девять месяцев.

Отэм засмеялась, поднимая руку.

- Я – одна из тех женщин, и это было ужасно. – Она расстегнула молнию черного флисового пиджака по дороге на кухню, где у столешницы стояли Сэм с Коннером. – Вы уже знаете, кто у вас будет?

- Еще нет. У нас было только одно УЗИ.

- О. Я помню этот момент. Коннер выглядел, как цыпленок. – Она засмеялась: - Вот почему мы зовем его Наггет.

Сэм поднял взгляд от кекса, лежавшего на мраморной столешнице. Поверх белой футболки на Леклере была повязка в виде восьмерки на плечах, левая рука на перевязи крепко прижата к груди. Правая сторона футболки заправлена в нейлоновые спортивные штаны, левая свисала на бедра. Волосы в беспорядке, темно-русая щетина затеняла щеки и подбородок.

- Я думал, ты зовешь его Наггет, потому что он был зачат в Лас-Вегасе.

Взглянув на Фейт краешком глаза, Отэм покачала головой. Ночь в Вегасе, когда был зачат Коннер, была не тем, о чем ей хотелось думать, не говоря уж о том, чтобы обсуждать. Они с Сэмом никогда об этом не говорили, и она не испытывала желания начинать сейчас. Особенно перед Фейт Саваж.

- Оставлю вас наслаждаться обществом сына, - сказала Фейт, проходя к барному стулу и забирая свое красное шерстяное пальто и сумочку от «Гермес». – Сэм, дай мне знать, если что-нибудь понадобится.

- Спасибо, что пришли. До встречи. – Он сделал движение ей навстречу, но Фейт подняла руку.

- Я найду выход. Отдыхай. – Она улыбнулась Отэм: – Была рада снова увидеть вас.

- Я тоже.

И Фейт ушла, оставив после себя аромат дорогого парфюма. Когда за ней закрылась дверь, Отэм осталась с Сэмом наедине. В его квартире. На его территории.

- Можешь пошевелить рукой? – спросил Коннер отца.

- Ага, - заверил его Сэм. – Я сломал ключицу. – Он указал рукой на плечо. – Поэтому ношу повязку, чтобы держать руку неподвижно.

Коннер посмотрел на отца и покачал головой.

- Я видел, как тот мужчина сделал тебе больно.

- Это ничто по сравнению с тем разом, когда я сломал лодыжку. Сейчас я, по крайней мере, могу ходить.

Отэм положила свою имитацию сумки от «Гермес» из «Таргета» на барный стул вместе с толстовкой Коннера. Свой пиджак она снимать не стала, поскольку не планировала оставаться так долго, чтобы нужно было устраиваться поудобней.

- Но можно ли тебе ходить? – Отэм предпочитала, когда Сэм был в ее доме. Где она чувствовала некоторое подобие контроля над ситуацией. Хотя с бывшем мужем контроль всегда был лишь иллюзией.

- Да. Но я сижу. – Он указал на кекс: – Я съем красного червяка. А ты зеленого.