Ты и небо - Алина Егорова
Впервые с Полукатиным ей довелось работать на рейсе Петербург – Воронеж. Этот мужчина захватил ее внимание сразу же, как только появился на брифинге. Он вошел в комнату как солнце и сразу же заполнил собою все пространство. Когда стали знакомиться, Михаил задержал на Инне взгляд дольше, чем на других коллегах (а может, тому причиной послужило ее необычное имя?). Полукатин переспросил: «Ингрида? Великолепно!» Он произнес это мило, без той высокомерной интонации, которую придают своему голосу люди, прикидывающиеся то ли тугоухими, то ли настолько ограниченными, что нетипичное имя сбивает их с толку. Конечно же, Михаил выделил ее из-за имени. Ее дурацкого имени, которое Ясновская в тот раз почти полюбила.
Старший проводник искрил юмором, он держал аудиторию, словно шоумен. Несмотря на раннее утро, все присутствующие проснулись, заулыбались, и в таком приподнятом настроении прошел весь рейс.
Засыпая дома, Инна думала о Полукатине с мечтательной улыбкой. Ясновская представляла, как они, держась за руки, идут по морскому берегу. Нежный закат, аромат магнолий, под босыми ногами мягкий мокрый песок. Вокруг никого – только они и суматошные чайки. Инна ступает по кромке воды, проваливаясь в песок. Полукатин держится от воды дальше, ему идти удобнее, и он движется быстрее. Душа Инны трепетала:
Мои следы на берегу – воду пьют.
Твои следы на берегу – я напою.
Незаметно старший бортпроводник прокрался в ее мысли и стал героем ее грез. Словно недосягаемую кинозвезду, Инна представляла Полукатина в своих романтических фантазиях. Всерьез ни на что не надеялась, понимала, что наверняка такой видный мужчина занят. Он стал ее тайной, хранящимся в прикроватной тумбочке любовным романом, слезливой мелодрамой, о пристрастии к которой не рассказывают никому.
* * *
Возвращались из разворотного рейса в Стокгольм. Что хорошо у шведов, так это превосходно организованная работа их наземных служб. «Умеют же черти! – не переставал восхищаться Огарев каждый раз, когда бывал в аэропорту Арланда. – Нашим бы у них поучиться». Пулково в плане обслуживания воздушных судов отличалось не в лучшую сторону. Работа шведских диспетчеров организована тоже отлично: несмотря на большой трафик, борты заходят без векторения[26]. У шведов настолько все слажено и выверено, что летать к ним – одно удовольствие.
Дмитрий поймал себя на мысли, что стал часто вспоминать странную девушку, однажды протянувшую ему трамвайный билет. Вот и сейчас, покончив со всеми обязательными действиями, с чаем в руке он думал о ней.
В тот раз Инна его здорово выручила. На трамвае он ехал на штраф-стоянку, а ночью ему предстояла командировка в Читу. Кто знает, может, из-за волокиты с контролерами он не успел бы вызволить свой «Фиат» и на какое-то время остался бы без машины.
Потом они с Инной встретились на курсах английского. Тот языковой центр Диме посоветовал коллега, который там когда-то тоже подтягивал инглиш. Огарев хотел подойти к ней в перерыве, да не решился: вид у нее был уж больно холодный (или ему это только показалось?). Потом его закружил роман с Аленой, и подкатывать к другой девушке стало уже неприлично.
Когда Огарев увидел Инну в форме бортпроводника, то сразу вспомнил грациозную стрекозу в новосибирском аэропорту среди экипажа «Северной Пальмиры». Теперь Дмитрий не сомневался, что это была Инна.
«Как все-таки ей идет форма», – думал Дима. Девушка больше не ассоциировалась у него со стройотрядовским неформалом, в его воображении Инна представлялась теперь утонченной принцессой. Там, в Толмачево, она очень гармонично смотрелась на фоне перрона за панорамным окном. Такая же изящная и элегантная, как ускользающие в небо красавцы-самолеты.
Не то чтобы эротической фантазией Дмитрия была стюардесса. Когда с ними работаешь, воспринимаешь бортпроводниц не иначе как сотрудниц. Более того, Дима знал изнанку этой тяжелой работы. Ее красота лишь на рекламных плакатах авиакомпаний да на постановочных фоточках в Интернете. В реальности девушкам в форме приходится нелегко, их труд в основном физический, низкоквалифицированный, который заключается отнюдь не во фланировании по салону и демонстрации своей красоты. В бортпроводники часто идут ради зарплаты. Не ахти какой высокой, но при хорошем налете проводники зарабатывают больше среднего по городу. Для приезжих, особенно тех, кто без образования или достаточного опыта в востребованной сфере, на земле столько не заработать. Огарев подумал, что будь у него дочь, ни за что не пожелал бы ей такой работы.
Образ Инны у него никак не вязался с профессией бортпроводника: лицо одухотворенное, без тени обреченной усталости, какое бывает у юных барышень, пришедших на самолет ради романтики. Инна совсем не походила на «старую, больную касалетку», как иронично называют себя опытные бортпроводницы. Возраст тут ни при чем, тем более состояние здоровья, ибо больные отсеиваются на ВЛЭКе[27]. В зачет идет только налет. Налет у Инны, должно быть, совсем небольшой, пришел к заключению Огарев.
* * *
Инна уже в четвертый раз переносила запись в салон на стрижку. Мастер Алла, к которой она обычно ходила, работала не каждый день и всегда при аншлаге. Ясновская стала подумывать пойти в любую парикмахерскую, хоть и понимала, что результат может разочаровать. Ее непослушные волосы требовали особого подхода. Алла своими легкими руками справлялась превосходно, а еще она была приветлива и любезна, что тоже немаловажно. Инна всегда оставалась довольна работой Аллы. Как ни странно, во всем Петербурге найти хорошего парикмахера оказалось нелегко. К кому ни обратись за рекомендацией, в ответ слышишь либо «сама ищу», либо «работала в одном салоне волшебница, да недавно уволилась». Очевидно, что не хотят сдавать места, чтобы не оказаться в конце очереди. Что касалось подруг, то Вика укорачивала свои длинные волосы крайне редко, и по этой причине никаких «своих» парикмахеров у нее не водилось. Света же посещала салоны спонтанно, преимущественно в путешествиях, а дома ее подстригала сестра.
Вот и опять попасть к Алле не получалось. В графике возникла кругосветка: Пулково – Кольцово – Толмачево – Кневичи – Елизово. Или эстафета. Или рейсы на маршрутке – как кому больше нравится. В сложившейся ситуации Инне наряд не нравился вовсе. Кроме не состоявшейся стрижки, срывался поход на
