Измена. Меж двух огней (СИ) - Селена Лан
— Давайте хотя бы через две недели! — вступился за меня мой адвокат, поднявшись со стула и опершись на трость, — За это время он должен выписаться. — Судья многозначительно посмотрела на больную ногу Марка. Марк досадливо цокнул и стыдливо отвёл взгляд в сторону. Сквозь зубы, как бы самому себе произнёс: — У меня были осложнения. Остеомиелит — это не шутки. А Игорь — здоровый лось, быстро поправится, если и в самом деле не притворяется.
— Месяц! — громко повторила судья, услышав его ворчание и, тоже поднявшись из-за стола, добавила: — На этом всё!
После суда мы с Марком пообедали в кафе, потом он доставил меня домой на такси, так как за руль пока не садится. Самое смешное, что Марк на прощанье попросил меня повременить с родами, как будто этим процессом можно управлять, мол, через месяц он точно добьётся моего развода. Я улыбнулась ему в ответ и шутя пообещала терпеть до последнего дня.
Он прекрасно понял мой юмор и, тоже улыбнувшись, проговорил:
— Ну два-три денёчка переходишь, ничего страшного. Слышал, женщины до четырёх недель перехаживают.
— Ой нет, так точно не хочу! Два-три дня, не больше, — произнесла в ответ и пошла к своему подъезду.
Не дойдя буквально пары метров, остановилась. Тревожные мысли всё же не оставляли. Вдруг Игорь и правда не притворяется? Достала из кармана телефон, с намерением ему позвонить, но заставила себя не делать этого, а то решит, что я обмякла и из жалости к нему вернусь. Спрятав телефон обратно, подошла к двери и снова встала. Но ведь просто спросить о здоровье ведь могу? Просто поинтересуюсь — как он? Нет, Лика, иди домой!
Дома я сняла пальто, которое купила себе на два размера больше из-за беременности, и сразу отправилась в детскую. Да, вторая комната уже полностью оборудована для малыша. Это мать моя постаралась, пока я жила в деревне, конечно же, с разрешения хозяйки квартиры — другой моей тётушки. В ближайшие полгода она не планирует возвращаться и, вообще, поговаривает, что, возможно, навсегда за границей останется. Там она уже приобрела дом и открыла уютный ресторанчик. Здесь у неё тоже есть ресторан, продавать пока не собирается, управляет им дистанционно, через помощницу. Повезло мне с родственниками, однозначно.
На УЗИ определили, что будет мальчик, поэтому комната оформлена соответственно. Самое интересное, что с мамой мы ни разу не обсуждали обустройство детской, а она сделала всё, как я хотела, вплоть до мелочей. Наверное с родительницей у меня психологическая связь, иначе это никак не объяснить.
Здесь так хорошо, так уютно! Как только прихожу в квартиру, сразу же захожу сюда. Только тут я отдыхаю душой. Присев на детский диванчик, я погладила свой живот, малыш пнул пару раз, давая понять, что чувствует меня. Каждый раз когда он так делает, я невольно улыбаюсь. Всё-таки это такое счастье — быть мамой!
Услышав звук захлопнувшейся двери, я поняла, что пришла мама, только у неё есть ключи. С трудом поднявшись, так как беременность у меня уже тридцать шесть недель, я отправилась её встречать.
— О! А ты опять в детской релаксировала! — произнесла она, увидев меня, и принялась разуваться.
— Да, я люблю там находиться. А ты где была? Думала, ты после суда меня встретишь. Сама ведь говорила: «Не ходи одна, скользко, ещё чего доброго упадёшь, ребёнка покалечишь”, — как можно достоверней изобразила я её голос.
Родительница посмотрела на меня так, как она это умеет — глазами строгой учительницы. И я, как это обычно бывает, почувствовала себя виноватой, хотя ещё не знаю в чём.
— У мужа я твоего была. Ты даже позвонить ему не соизволила. А он ждёт, переживает!
Ну вот, нехорошие опасения подтвердились. Конечно же я ощутила вину, но, вовремя опомнившись, поспешила оправдаться:
— С чего это я к нему пойду? Мы разводимся!
И опять этот взгляд, только уже более строгий.
— Хотя бы потому, что он отец твоего ребёнка! И это навсегда, между прочим!
— Думаю, и без меня хватает посетительниц, — съязвила я, даже не представляя, кто там может быть рядом с ним вместо меня.
Не думаю, что столько времени Игорь был один. Со мной он давно не созванивался, общались только сообщениями. Да и я за эти полгода меньше стала думать о нём, и даже уже не сержусь, ведь у меня теперь есть Саша, и у нас с ним всё хорошо. Первое время было страшно, что Игорь, узнав, что я всё же встречаюсь с Александром, воплотит угрозы в жизнь, но он, на удивление, никак не проявлял себя. Даже ни разу не появился после моей выписки из больницы, а ведь тоже мог к родне моей приехать. За всё это время он только в переписке интересовался, как себя чувствую и как малыш.
— Кстати, о посетительницах! — громко проговорила мама, повесив пальто в шкаф прихожей и, поправив свой трикотажный пуловер, добавила: — Я там Ингу встретила. Так и крутится возле него эта змея.
Я неприязненно скривилась от такой новости. Хотя, чему я удивляюсь? Это вполне было ожидаемо.
— Вот видишь! Я значит там вовсе не нужна, — произнесла я и отправилась на кухню.
— Ну и дура! Своими же руками мужика отдаёшь! — не унималась мать, идя за мной следом.
Я остановилась, потому что испытала дежавю, когда-то мы с родительницей точно так же ругались из-за Игоря, но там разлучницей была Лера. Нервно хихикнув, я включила чайник и начала доставать сладости к чаю, чтобы угостить маму.
Родительница, усевшись на стул, недовольно сморщилась от созерцания угощений, что я ставила на стол.
— Что-то не хочу я сладкого. Солёное есть что-нибудь?
— Солёное? К чаю? — удивилась я.
— А что тут такого?! Так есть у тебя или я доставку закажу?
— Есть, тётя с дядей недавно выслали мне всяких солений.
— Покажи.
У матери так загорелись глаза, как у ребёнка, ожидающего много вкусностей. Я открыла один из кухонных шкафчиков, и родительница, радостно вскочив, начала выбирать.
— О! Грибочки! Грибочки я буду, — небольшая баночка оказалась на столе… — А-а-а-а, патиссоны-ы-ы! Сто лет не ела патиссоны, тоже буду… — вторая баночка тоже отправилась на стол… — так она выбирала минут десять, пока не вынула из шкафчика практически всё, что там было. Я присела на стул и с интересом за ней наблюдала. Как-то подозрительно мою родительницу на солёное потянуло, раньше не замечала за ней такого, наоборот, она избегала такой еды, считая её вредной.
