Воровка - Тара Кресцент
Я набираю для нее ванну. Она проверяет температуру и забирается внутрь. Слегка вздрагивает, когда вода попадает на ее поврежденную кожу, но со вздохом удовольствия опускается ниже.
― Хочешь побыть одна?
― Погоди, ― дразняще говорит она. ― Неужели Антонио Моретти действительно предлагает мне выбор?
Я сдерживаю улыбку.
― Иногда я способен не быть засранцем. Но не часто, так что сильно не обнадеживайся.
Она закатывает глаза.
― Самодовольный? Конечно, это не про него. ― Она наклоняет голову. ― Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. Эта ванна достаточно большая для двоих. Присоединишься ко мне?
Это простой вопрос. Он не должен значить так много. Но моя мать бросила меня в церкви, а когда я нашел ее семью, мой дядя заплатил мне за то, чтобы я уехал.
Поэтому, когда Лучия протягивает мне руку и зовет в ванну, это значит для меня очень много.
Я чувствую себя избранным.
Это приятно. Но также я чувствую себя уязвимым.
― Подвинься, ― говорю я ей. Я открываю холодильник и достаю бутылку охлажденной газированной воды. ― Хочешь пить?
― У тебя в ванной есть холодильник. ― Она со смехом качает головой. ― Конечно, есть. Да, спасибо.
Я подаю ей воду и сажусь в ванну позади нее. Она прислоняется ко мне. Мы мало разговариваем, по очереди отпивая из бутылки.
― Днем отсюда, наверное, открывается потрясающий вид, ― бормочет она, глядя в окно. ― Из твоей ванной можно увидеть базилику. И Palazzo Ducale. ― Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. ― Ты начал с нуля. Это… впечатляет.
― Я могу быть целеустремленным ублюдком.
Лучия переплетает свои пальцы с моими.
― Я не заметила, ― иронично говорит она. ― Это мило.
Так и есть. Теплая вода успокаивает, и на меня наваливается редкое чувство удовлетворения. Стресс повседневной жизни улетучивается, как развеянная ветром пыль, и остается только Лучия.
Я целую ее шею и ласкаю соски ― мои пальцы не могут перестать касаться ее.
― Столько лет вдали, ― бормочу я. ― Мне всегда было интересно, чем ты занимаешься.
― Ты не искал меня?
Я качаю головой.
― Я буду преследовать тебя сейчас, tesoro, и без извинений, потому что мы оба знаем, что втянуты в эту игру. Но составлять на тебя досье, потому что ты мне интересна? Это опасно близко к преследованию, а я видел, какой вред может нанести одержимость. ― Я вывожу круг на ее руке. — Вместо этого я фантазировал о тебе.
Ее мышцы напрягаются.
― Правда?
Судя по ее реакции, я ступаю на опасную почву. И все же я безрассудно продолжаю.
― В моих мечтах ты была девушкой, попавшей в беду, и я спасал тебя сотней разных способов. Но это были фантазии мальчика, вожделеющего девушку. ― Лучия не девушка. Она умопомрачительная женщина, и я не могу насытиться ею. ― Реальность намного лучше.
― Правда? ― Она наклоняется вперед, вырываясь из моих объятий, чтобы вылезти из ванны. ― Я должна идти.
Проклятье. Опять это? Я издаю звук протеста.
― Останься.
― Я не могу. Я превращаюсь в сливу.
― В самую красивую сливу, которую когда-либо видела Венеция.
Она громко смеется.
― Сначала я энергичная, а теперь я слива? Ах, Антонио. Твои комплименты сводят меня с ума. ― Она вытирается и оборачивает тело пушистым полотенцем. ― Уже очень поздно. Мне нужно возвращаться.
Я могу попросить ее остаться. Могу настоять. Бог свидетель, я хочу этого. Но что-то внутри меня восстает против этой идеи. Я хочу, чтобы она осталась, потому что она сама этого хочет.
― Я отвезу тебя домой.
― Тебе не нужно этого делать. Со мной все будет в порядке.
― Если ты думаешь, что я отпущу тебя одну домой в три часа ночи, Лучия, то ты меня совсем не знаешь.
― Я не поеду домой одна, ― заметила она. ― Ты приставил ко мне телохранителей, помнишь?
― Это не обсуждается, tesoro.
Она закатывает глаза.
― Такой властный, ― ласково говорит она. ― Ладно, король Венеции. Пойдем.
У нее есть причины бояться любви, говорю я себе. Сегодня она сделала шаг навстречу мне. Я просто должен быть терпеливым.
Глава 22
Лучия
В пятницу я чувствую себя ужасно. Я проспала меньше трех часов и едва могу держать глаза открытыми, но это не единственная причина. Мысли об Антонио занимают все мое сознание.
Сказать ему, что мне нужно уехать, было рефлексом, порожденным страхом. Как только он сказал, что фантазирует обо мне, я запаниковала. Опять. Потому что я тоже фантазировала о нем, но не была готова признать это. Я не была готова признать, что реальность намного лучше, чем мое воображение.
Антонио просил меня остаться, да. Но если быть до конца честной, я хотела, чтобы он разыграл из себя короля Венеции и потребовал, чтобы я провела с ним ночь.
Если тебе нужен Антонио, перестань играть в игры и скажи ему о своих чувствах.
Я замираю, когда звонит мой телефон. Мой мобильный, а не тот, что в моем офисе. Антонио, думаю я, отвечая, не глядя на экран.
Это не Антонио. Это мужской голос, который я не узнаю.
― Синьорина Лучия Петруччи?
― Да? ― Я бросаю взгляд на экран. Номер тоже не знаком.
― Меня зовут Рокко Каччола. Я возглавляю фондохранилище в Уффици. Вы подавали заявление на работу здесь?
― Да? ― спрашиваю я и тут же хочу надавать себе по щекам. Уффици во Флоренции ― пожалуй, лучший музей в стране, а я отвечаю, как идиотка. ― То есть, да, конечно, подавала.
― Это было
