Непорочная - Слава Доронина
Словно завороженная, наблюдаю за ним, хотя следовало бы отвести глаза. Паршивец идеально сложен. Даже мой укус на ключице ему идет.
— Проведем день здесь, а завтра вернемся в город, — твердо говорит Леон.
— И зачем ты мне это сообщаешь? А, постой… у меня впереди несколько часов и целая ночь, чтобы добиться твоего расположения и перевода из ранга «девочка на день» в постоянные любовницы?
Он шумно вздыхает. Приближается вплотную и склоняется надо мной, будто хочет поцеловать, но вместо этого дергает мое полотенце и плотоядно смотрит на грудь, словно собирается ее сожрать.
— Лучше не начинай. Твои протесты меня заводят. — Леон сжимает зубами сосок и ныряет холодной ладонью мне между бедер.
Вскрикиваю от неожиданности и хватаю его за плечи, пытаясь остановить, но Дамианис продолжает посасывать мою грудь и гладить пальцами нежную плоть. Усмиряет в несколько касаний, словно умелый дрессировщик. Ласкает клитор, выписывая на нем невесомые круги. Я дергаюсь в унисон каждому его движению и со вздохом смыкаю веки.
Неужели проклятое тело теперь всегда будет так реагировать на мерзавца? Нет, не позволю! Тяну Леона за волосы и делаю то, чего жажду со вчерашней ночи. Оставляю след зубов на второй его ключице.
Котяра с шипением сжимает мою шею. Наши взгляды встречаются. Его — темный с поволокой, а мой — не знаю какой. Наверное, в моих глазах опять вызов.
— Ты пожестче, как я понимаю, любишь, да? — произносит Леон с выразительной потребностью.
— У меня там все очень чувствительно после вчерашнего и болит, — выпаливаю зло. — Ты бы не мог перестать меня мучить? Если слов не понимаешь, приходится физически воздействовать.
Целую вечность мы смотрим друг на друга, а потом Леон убирает руки.
— Буду ждать тебя внизу. Позавтракаем и спустимся к озеру.
Он выходит из ванной, и я напряженно выдыхаю.
Даже не знаю, что лучше. Чтобы Леон трогал или чтобы оставил в покое. Внизу все огнем горит и требует немедленного продолжения.
Наверное, я близка к сумасшествию. Не понимаю, как может восхищать наглость и неконтролируемая сила в человеке, но в Леоне это почему-то нравится.
Прохладный душ помогает прийти в себя. Я насухо вытираюсь и иду посмотреть, что выжило из одежды. Оказывается, все. Кроме трусов.
Сначала думаю остаться в кровати, а потом решаю не испытывать терпение хищной зверюги и спускаюсь вниз.
Леон стоит у плиты.
— Обезболивающее в аптечке, — сообщает он, бросив на меня беглый взгляд. — Первый шкаф, справа от тебя. Завтрак почти готов.
— Какой заботливый... — ерничаю я.
— Ради тебя сделал исключение. Обычно я не готовлю.
— Вот это привилегии!
Леон ставит тарелки на стол. Сам достает аптечку и наливает в стакан воды.
— Садись, — кивает на стул.
— Извини, сегодня я буду есть стоя. Не уверена, что теперь смогу сидеть…
— Ну ты уж как-нибудь попробуй, — улыбается он. — Или можем закрепить результат. Клин клином вышибают? Так говорят?
— Это вместо романтического ужина? — Окидываю взглядом тарелки. — Незабываемые остались впечатления. Спасибо, — вымучиваю что-то отдаленно похожее на улыбку.
— Давай не будем по новой про твою невинность и ненависть. Я в курсе. Причем два раза.
Голос Леона слишком резонирует с выражением доброжелательности на лице.
— Мы хотя бы предохранялись?
— Да. Прерванным половым актом.
Мысли разбегаются, словно испуганные тараканы. Я не была готова к такому ответу. Только нежелательных последствий не хватало. Пытаюсь посчитать день цикла, но в голове сумятица.
— Ешь, и прогуляемся. Здесь красивые места.
Но я не хочу есть, не хочу никуда идти. Хочу выпить таблетку и забраться под одеяло. Возможно, чуть-чуть поплакать. Но разве мне позволят подобное?
Молча ем завтрак, запиваю таблетку водой и выхожу на улицу, где уже ждет Леон. Без белья не особо уютно, но вскоре начинает действовать обезболивающее и возникший дискомфорт сглаживается. Даже настроение появляется, когда мы доходим до беседки с лежаками, откуда открывается потрясающий вид на озеро и лес.
Вокруг тишина. В воздухе пахнет дождем. Я ощущаю что-то сродни умиротворению и восторгу. Если бы не присутствие Дамианиса и его мрачность.
— Что-то серьезное произошло? — спрашиваю, проанализировав вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро.
В ответ ни слова.
Я поворачиваюсь к Дамианису. Он лежит рядом, закрыв глаза. Странно видеть его не за компьютером и даже без телефона. Мобильник Леон оставил в доме. Случайно или умышленно, не знаю.
— Почти три недели ты меня не трогал, мы вроде как договорились, что ты дашь мне время, а вчера планы резко изменились. Ты не сдержался. Это из-за проблем? Или я где-то допустила ошибку?
Леон продолжает молчать, чем безумно нервирует.
— Почему мы не предохранялись? — не оставляю попыток услышать ответ хоть на какой-нибудь из вопросов. — Мне показалось, у тебя серьезный пунктик на этот счет.
— По-хорошему, тебя бы сейчас выебать, но ведь всю округу распугаешь своими воплями.
Сознание оглушительно орет, чтобы заткнулась, но проблема в том, что я не хочу молчать. Леон оказался прав на мой счет. Мириться с ролью бездушной игрушки — это не про меня. С моим мнением придется считаться, если Дамианис рассчитывает оставить меня рядом с собой.
— Это совершенно не то, что хотелось бы услышать. Я задала вопрос про предохранение.
— Надо было заехать в аптеку, но я потерял над собой контроль. Покажешься гинекологу, как вернемся, подберете контрацептив, — говорит Леон с таким убийственным спокойствием, что волна ненависти и негодования опять поднимается и топит меня с головой.
— Кто такая Ксанта? Если что, я отработала авансом все твои откровения. Наперед.
Дамианис приподнимает уголки губ, но это даже не намек на улыбку.
— Я хочу подробности, — настаиваю.
— Без Ванессы не обошлось?
— Не обошлось.
Опускаю глаза на свои руки — они дрожат. И явно не от холода. Меня кроет от эмоций.
— Мы с Ксантой познакомились в детдоме, вместе выросли, — начинает Леон, когда я уже и не надеюсь услышать от него хоть какие-то объяснения. — У нас были общие планы, цели, мечты. Я много трудился и стал зарабатывать хорошие деньги, изо всех сил стремясь выбиться в люди. Получилось. Но однажды провел
