Верь мне - Ника Маршал
— Коля, не надо. Я тебя не прощу. Слышишь!? Если сделаешь это, клянусь богом, я убью тебя! — Шепчу в отчаяньи, голос от нервов практически не слушается.
Не отводя взгляда, Коля дергает пряжку ремня, вынося мне практически смертный приговор.
Неожиданно за закрытой дверью со стороны коридора раздается грохот, похожий на звук бьющейся посуды и громкий женский вопль. — Немедленно пустите меня к сыну! Он с этой дрянью, да?! Я убью ее! Убью это дьявольское отродье! — Разносится визгом по дому.
Черт возьми, я еще никогда в жизни не была так счастлива слышать поросячий визг Тамары.
— Бл*ть. — Шипит Коля, не разделяя моего счастья от появления его истеричной маман.
Бывший братец слезает с меня и широкими шагами преодолевает расстояние до двери, выходит в коридор и что-то тихо, но жестко выговаривает своей матери Тамаре Андреевне.
И только когда я слышу звук удаляющихся шагов, наконец, выдыхаю. Кажется, изнасилование пока отменяется.
Нужно выбираться, Кира. Любой ценой нужно выбираться. Иначе это место станет моей могилой.
Непослушными руками пытаюсь кое-как растереть лицо, в голове пульсирует одно слово, словно приказ. — НАДО!
С усилием принимаю сидячее положение, расправляю задранную футболку. Слава богу, замечаю на стуле одежду, в которой я была — рубашку, джинсы и рядом сложенное белье.
Цепляясь за стенку, добредаю до ванны. Пытаюсь привести себя в чувство ледяной водой, зачерпывая ее пригоршнями, бросаю в лицо, а потом немилосердно растираю его. Чувствую, что слабость чуть отпускает.
Выползаю обратно и падаю прямо на широкий мягкий подоконник. А вид-то из окна знакомый.
Дорожка, вымощенная камнем, ведет к березовой роще, между белыми стволами с облетевшей листвой проглядывает ярко синяя полоска воды. Отцовская резиденция из моего детства, не была здесь лет с восемнадцати.
У нас с царицей Тамарой взаимная «любовь», как видим друг друга, так возникает острое желание: у нее — перерезать мне глотку, у меня — отрезать ей язык.
Вот и старалась всеми силами с ней не пересекаться, а тут вон как получилось. Колясик прибрал к рукам отцовские хоромы и меня сюда притащил. Только зря, я же здесь местность хорошо знаю в отличие от его особняка.
Так, надо разведать обстановку, все равно на большее в моем состоянии меня не хватит и как только отпустит от транквилизатора попытаться свалить.
Сил хватает, чтобы натянуть белье, следом джинсы, сбрасываю футболку и надеваю свою рубашку.
Все, наконец-то одета.
Рукой приглаживаю волосы.
Судя по часам на стене, без сознания я пробыла всего пару часов.
Боже, вдруг доходит до моего вялого мозга.
Илья и его друзья были со мной в больнице! А я ведь даже не знаю, что происходило после моей отключки! Не у Коли же интересоваться! Вдруг он о них не знает, а если спрошу напрямую, то просто сдам парней этому психопату на блюдечке!
С другой стороны зная Колю, он бы не преминул возможностью сказать мне, что что — то сделал с моей группой поддержки. Так он смог бы ударить по мне побольнее, в отместку за побег, и дополнительно использовать их жизни и здоровье в качестве рычага давления для моего усмирения и полного подчинения.
Так что нет ребят у Коли.
Я в этом уверена, да и не сдались бы они без боя.
Прости меня, Илюш любимый мой, что втянула тебя в эту передрягу, но я обязательно выберусь и вернусь к тебе, чего бы это не стоило.
Глава 25
КИРА
На подрагивающих ногах подхожу к двери, которая на мою удачу осталось открытой, только радость не длилась долго, так как обнаруживаю на своем пороге Колю.
— Ну здравствуй, Колясик — пи*арасик. — Вылетает у меня неосознанно. Это все нервы. И транквилизатор. Точно. Иначе в здравом уме не стала бы провоцировать этого пришибленного.
Голубые глаза зло прищуриваются. — Что ты сейчас сказала? — Едва не шипит.
— Что, правда глаза колет? Или может подскажешь, как правильно на зоне называют насильников? Петухами? — Боже, кто-нибудь закройте мне рот. Если он сейчас психанет, то прихлопнет как муху, А я со своим паркинсоном всех конечностей даже сопротивляться не смогу.
— Ты так и нарываешься да, Кира-а-а? — Приближается и хватает меня за скулы до легкой боли. — Подожди немного, моя девочка, будь уверена, до утра я тебя из постели не выпущу. — От него веет свежестью и парфюмом, похоже, не одна я приводила себя в чувства. Коля и одежду успел поменять — объемный белый свитер на белую рубашку и домашние штаны на строгие темно-серые брюки.
— Пошел на хрен. — Практически выплевываю ему в лицо и выкручиваюсь из крепкой хватки, если бы взглядом можно было убивать, то уверена, прямо сейчас Коля валялся у меня возле ног весь в сквозных дырах, словно решето.
— О нет, моя дорогая. На хрен сегодня пойдешь только ты. — Выдает с фирменной ухмылкой. — Идем. — Грубо хватает меня за руку и тащит за собой.
— Куда ты меня тащишь?! Коля! — Пытаюсь вырвать руку, но куда там. Признаем честно, прямо сейчас я ему не соперник.
— Поужинаем в семейном кругу. Заодно обсудим правила нашей совместной жизни, дорогая. — Бросает, не оборачиваясь, а когда доходим до лестницы, гаденыш подхватывает меня на руки и, быстро преодолев лестницу и холл, оказываемся в гостиной, где уже накрыт стол, и одно из трех приготовленных мест занимает покрывшаяся красными пятнами от злости Тамара. А уж при нашем фееричном появлении у нее едва зубы не крошатся.
Тамара Андреевна — мать Коли и жена моего отца, не скрывая ненависти испепеляла взглядом холодных голубых глаз. Как всегда она выглядит почти идеально. Жемчужно-платиновое каре уложено волосок к волоску, еле заметный макияж подчеркивает тонкие черты лица, костюм в пастельных тонах и любимая нитка жемчуга на шее. Этот облик изысканной утонченной женщины на миг ввел меня в заблуждение при нашей первой встрече состоявшейся много лет назад, но только на миг…
Когда эта женщина разразилась площадной бранью в адрес моей мамы и меня, я оторопела. Никто и никогда до этого не унижал и не оскорблял нас так, как эта высокомерная тварь.
И вот мы вновь сошлись лицом к лицу.
Коля отодвигает ногой стул и осторожно усаживает мое тельце за стол.
— Здесь все твое любимое, набирайся сил, Кира. — Легко приобнимает меня за плечи, моего
