Гнилые плоды моей любви (СИ) - Аврора Добрых
Из забытья меня выдернул телефонный звонок. Это был Сергей. Я взяла трубку и услышала смех. Мой муж тихо смеялся и периодами даже хрюкал, как боров из басни.
— Ну ты даешь, Нина! Совсем умом тронулась что ли? Ха-ха-ха-ха-а! — он закашлялся. — Влас прислал мне видео, я сначала подумал, что это монтаж. Нин, над тобой потешался весь двор. Ситуация страшная, но видео реально смешное. Влас еще наложил комичную музыку — обхохочешься! Если уже пришла в себя — посмотри. Я сейчас скину.
Я промычала в трубку нечто невразумительное.
— Ладно, раз сегодня твой звездный час, я сам заберу Валю из сада. Ты пока умойся и приведи себя в порядок. Скоро мы все вернемся голодные. Ужин должен быть готов.
Я тихонько поплелась на кухню и, кажется, выпила там пару литров воды. Из головы никак не шли слова дедушки: «Вот это настоящие чудовища».
Шалость
Следующим утром я проснулась не от звука будильника, а от какого-то внутреннего сигнала, кричащего, что я, кажется, опоздала. Я резко распахнула глаза и нащупала рукой мобильный. Он был выключен, хотя я точно помнила, что оставляла его на ночь на зарядке.
Сергея рядом не было. Да и вообще в доме стояла тишина, значит, все уже уехали кто на работу, кто в школу, а кто в детский сад. Но почему мой телефон выключен??
Едва дождавшись, пока на экране появится приветствие, я взглянула на появившиеся вскоре часы и с ужасом увидела, что уже почти девять утра. Пришлось звонить мужу, ведь только одному ему ведомо, зачем ему понадобилось отключать мой телефон.
— Дорогая, если ты еще не забыла, вчера над тобой потешался весь дом. Я просто решил дать тебе отдохнуть подольше, чтобы ты немного оправилась после своего очередного позора и была готова к великим свершениям. Так на моем месте поступил бы любой хороший муж.
— К каким свершениям? — безэмоционально поинтересовалась я, уже и так зная ответ.
— Ну как: выгул собаки, мытье лап после прогулки, кормежка. Кстати, не забудь налить Принцессе полную миску свежей воды, она любит попить. Потом у тебя готовка, куча стирки, уборка. Дома жуткий срач, Нин. Собака — это ведь не игрушка, от нее много мусора.
— Сереж, я одного не пойму: ты это сейчас все на полном серьезе или снова решил поиздеваться?
— Нина, — посуровел муж, — после тяжелого рабочего дня я рассчитываю наконец вернуться в чистую квартиру, где меня ждут и любят. Где пахнет домашней едой, где жена игриво мне подмигивает, а собака ласково виляет мне хвостом. Если сегодня я снова увижу твою вечно недовольную мину, ночью пощады не жди, отыграюсь сполна. А то в последнее время я слишком много тебя щадил.
— А ты не слишком много на себя берешь?? Я не твоя собственность.
— Моя. Мы оба знаем, что, в случае чего, дети останутся со мной, и ты их больше не увидишь. Поэтому придется играть по моим правилам, Нина. Я уже устал повторять одно и то же, пора бы тебе наконец усвоить: условия здесь диктую я. Твое дело — им следовать. И тогда всем будет хорошо. Не только мне, но и тебе самой. Я все сказал, Нин. Поднимайся с кровати и вперед. У тебя очень много дел.
Я молча отключила вызов, уткнулась лицом в подушку и почти беззвучно зарыдала. Он не шутил. Если сегодня к его возращению квартира не будет сиять чистотой, запахи еды вызывать аппетит, а собака довольно вилять хвостом, меня ждет очередной ночной кошмар — только не во сне, а наяву.
Просидев в спальне около двадцати минут, я так и не решилась выйти. Из коридора доносилось тихое поскуливание — собака была там, ждала моего появления. Страх перед животным оказался сильнее страха перед мужем. Я вновь легла в кровать и попыталась уснуть, но природа все настойчивее звала меня в санузел. Не прошло и часа, как в туалет захотелось просто нестерпимо. Как назло, на балконе не оказалось ни ведерка, ни любой другой подходящей емкости. В комнате тоже. Вероятно, Сергей специально все убрал. В углу комнаты стояла большая кадка с деревцем, которое я старательно выращивала вот уже много лет. С моей стороны было бы верхом подлости воспользоваться этой кадкой в качестве горшка. Деревце ничем ни разу меня не обидело, так за что же мне поступать с ним так гадко?
Когда терпеть уже не стало мочи, я выглянула из комнаты и рванула к туалету. Собака с лаем понеслась ко мне, но я успела захлопнуть дверь у нее перед носом. Еще минут тридцать, не меньше, я уговаривала себя выйти из санузла.
В общем, путем неимоверных усилий я таки вышла, прошла мимо собаки, накинула халат, который висел в ванной, а затем направилась в конец коридора, на кухню. Я шла, едва переставляя ноги от ужаса, дрожала всем телом, прижималась к стене. Казалось, если у меня получится как следует в нее вжаться, животное перестанет меня замечать. Но не тут-то было. При моем приближении псина начала неистово поскуливать и быстро-быстро вилять хвостом, а я от страха чуть не отдала богу душу. Не помню, как добралась до кухни и как захлопнула дверь, помню только, что рухнула в кресло и долго не могла прийти в себя. Тело ходило ходуном, руки дрожали так, что из стакана расплескалась вода, босые ноги отбивали нервную чечетку. Когда я худо-бедно вернулась в адекватное состояние, то нашла в шкафчике собачий корм. В одну миску насыпала его, в другую налила свежей фильтрованной воды и выставила все это за дверь. Собаки рядом не было. Я выглянула в коридор и увидела ее на лежанке. Она играла с какой-то странной штуковиной, похожей на грязную махровую тряпку. Вероятно, когда-то это было игрушкой, но узнать, какой именно, сейчас не представлялось возможным. «Игрушка» не имела конкретной формы: просто какие-то лохмотья разной длины, ширины и плотности. Она была невнятного грязно-коричневого, почти черного цвета и, в целом, вызывала отвращение одним своим видом. Но собака, судя по всему, пребывала в полнейшем восторге: облизывала эти лохмотья, терлась о них мордой и даже зажимала между лапами и смотрела так, словно перед ней какое-то сокровище.
— Эй, чудище, — шепнула я, — тут для тебя еда
