Девочка. Девушка. Женщина (СИ) - Резник Юлия
– Да что там происходит? – не выдержала Даночка. Шустро подбежала к двери и выглянула в гудящий, как улей, коридор. – Что случилось?
– Похоже, Маринку арестовали.
– Вроде это она болты открутила, прикиньте!
– Вот же тварь…
– Да че ты на нее набросилась? Это еще нужно доказать!
Через пять минут на ушах стоял весь театр. Только-только все начало успокаиваться, и вот – пожалуйста. Балетные, совершенно обалдев от случившегося, бродили туда-сюда. Отовсюду слышались шепотки, обрывки разговоров. Все терялись в догадках о случившемся, как будто совершенно забыв, что через пару часов им выходить на сцену. Рабочий чат кипел.
– Так, у нас замена по афише. Вместо задержанной Устюжаниной – Вавилова. Готовься, Есения, – сообщил по громкой связи режиссёр.
Ребята за спиной переглянулись. Одна предпенсионного возраста танцовщица корда заметила сквозь зубы:
– Ну, вот и чего мы удивляемся, что у Маринки поехала крыша? Пашешь-пашешь, а потом приходит какая-то выскочка, и все роли – к ее ногам.
– Давай еще ее оправдывать.
– Я не оправдываю.
– А что ты делаешь?! Аська, по-твоему, тоже в чем-то виновата? И, Вик? Если уж Маринке так мести хотелось, могла бы плеснуть Сеньке кислотой в рожу.
Я аж подавилась.
– Ну, спасибо, – ошалело моргнула из своего угла. Ребята переглянулись. Кто-то нервно захохотал, а секундой спустя мы все в буквальном смысле полегли со смеху. Хотя, конечно, ничего смешного в этой ситуации не было, просто напряжение, копившееся все эти дни, наконец, нашло хоть какой-то выход.
– Чего прохлаждаемся? Брысь готовиться!
Я соскребла себя с пола и поплелась на грим.
– О, у нас замена, че ли? – пробасила прокуренным голосом гримерша.
– Ага, – усмехнулась я, поражаясь тому, что кто-то еще не в курсе последних событий.
Глава 22.2
Глава 22.2
– Ну, садись. Ух ты! Чтобы замазать эти фингалы у тебя под глазами, придется постараться. Ты часом не на наркоту подсела? Если так – бросай эту херню, мой тебе совет.
– Нет, Даш, что ты. Устала просто. Нагрузки бешеные.
Дашка покивала, поцокала языком. Щелкнула пультом телека – тот всегда шел фоном, включенный на канал, по которому бесконечно крутили идиотские сериалы для домохозяек.
– … скромная роспись прошла в ЗАГСе Приморского района…
Я успела увидеть, да… Прежде чем схватить пульт и вырубить телек, на хрен, я успела увидеть его в темном костюме. И Катю в уродливом пышном платье.
– Извини. Голова разболелась. Давай в тишине посидим.
– Ну-ну, – хмыкнула Дашка, конечно же, понимая, что послужило причиной моего идиотского поведения. Что мы встречались с Вершининым, ни для кого здесь секретом не было. Меня затрясло, из глаз брызнули слезы. Я себя ненавидела в тот момент за слабость. Но Катю ненавидела больше.
– Ну, что ей стоило одеться по-человечески? Куда с ее фигурой все эти воздушные облака? – шептала я, захлебываясь жгучей ревностью. Ну почему? Почему так? Я ведь почти обрадовалась, когда Артур все мне объяснил. После того, как я почти его потеряла, это показалось мне не такой уж и большой жертвой. Ну, что такое год? Год в сравнении с вечностью, которая нас с ним ждала потом?
Просто подождать, да. В теории это было так просто, а на деле… Боже мой. Я почти умирала от мысли, что Вершинин теперь по закону принадлежит другой. А ведь это было только началом. И впереди нас ждал целый год порознь. Год, который мне предстояло провести в стороне. Не имея возможности даже его коснуться, потому что таким было условие Кати, а он был слишком порядочным человеком, чтобы действовать у нее за спиной. А он, дурак, правда верил, что как-то этим унизит мое достоинство… Вершинин всегда думал обо мне лучше, чем я заслуживала.
– Ну, все-все, господи, Сень, не реви.
– Прости, прости, пожалуйста.
– Да ничего. Дело житейское. И не переживай, я не из болтливых. Так-то, конечно, язык без костей, но где промолчать – знаю.
В общем, я все-таки пережила тот день. И потянулось… Классы, репетиции новых ролей, прогоны. Чтобы вообще не оставалось сил ни на что. Я жила в каком-то странном вакууме, но и в него, впрочем, порой просачивались новости:
– Представляешь, на Маринку хотят повесить покушение на убийство!
– Какого черта за нее так крепко взялись?
– Догадайся!
Потом только я поняла, что во всех Маринкиных бедах коллеги винили меня. Хоть никто всерьез не оправдывал ее поступка, светившее Марине наказание многим казалось несоразмерно жестоким. Ведь от ее рук никто всерьез не пострадал.
А примерно через неделю после Маринкиного задержания меня подкараулила ее мать. Метнулась наперерез как-то неожиданно быстро. Не зная, чего от этой женщины ждать, я пугливо шарахнулась в сторону. Я тогда еще не знала, что за мной приглядывают люди Вершинина. И очень удивилась, когда те материализовались из темноты и стали оттаскивать от меня несчастную женщину. Я была так сбита с толку, что даже не сразу поняла, о чем она меня просит:
– У меня же она одна! Пощадите, пожалуйста! У нее сыночек маленький… Четыре годика. Вадик…
– Что вы? Я тут при чем? – бормотала я, страшно смущенная тем, что пожилая женщина, похоже, на полном серьезе собиралась встать передо мной на колени.
– Пощадите…
– Есения Сергеевна, мы вас подвезем, – вместе с тем распинались мужики.
– Да кто вы вообще такие?
– Охрана.
Я помедлила, переживая острый укол счастья, и нырнула, как просили, в машину. Артур мог и не быть рядом, да… Но как я могла поверить, что он оставит меня одну? Сердце мучительно сжалось, выплескивая из раны новую порцию крови. Я коснулась стекла пальцами…
– Надо помочь этой женщине, – прошептала я.
– Не в наших полномочиях.
Глава 23.3
Глава 23.3
Ну да. Это же просто охрана. Всю дорогу домой я ломала голову над тем, как мне поступить в этой ситуации. Позвонить Артуру напрямую я не могла, мы договорились, что так нам будет легче, поэтому, в конце концов, я нерешительно набрала… Славу. Того, конечно, мой звонок здорово насторожил. Особенно когда я попросила его о встрече. Примчался ко мне тем же вечером – я жила в крохотной съемной однушке.
– Проходи. Чай, кофе?
– Ну, давай кофе.
Я вымыла руки и, пока варила кофе, ввела Славку в курс дела.
– То есть ты хочешь, чтобы эту тварь отпустили?
– Нет. Я хочу, чтобы на нее не спускали всех собак, потому что она перешла дорогу не тому человеку.
– Почему не позвонила Верху?
– Потому что не хочу лезть в глаза, – я сделала глоток и решительно встретила изучающий Славкин взгляд.
– И отступных никаких не попросила, – задумчиво прокомментировал он, разглядывая теперь уж мою скромную кухню. – Что с тобой не так, малявка?
– Все так, – хмыкнула я и добавила: – Более того, ты, Слав, практически во мне не ошибся. Выдыхай.
– Да я и не напрягался.
Ага. Как же… Да он с таким уморительным выражением лица пытался угадать, где в моем отношении просчитался, что на это невозможно было смотреть без смеха. Что-то явно не сходилось в его голове в сухом остатке. А он к такому не привык.
– Мне ничего не нужно, Слав. Так что ты мне скажешь по поводу Марины?
– Скажу, что ты будешь дурой, если спустишь ей все.
– Она лишилась своей мечты, это гораздо хуже, чем лишиться свободы. К тому же у нее мать старенькая. И сын.
– Типа, благородная? – хмыкнул Славка, задумчиво проведя по щеке заскорузлой лапой.
– Нет. Но я учусь. Чтобы ему соответствовать…
На глазах помимо воли выступили слезы. Я отвернулась к окну, чтобы Слава их не заметил, и поднесла к губам чашку.
– И как движется процесс?
– Со скрипом. Но у меня есть еще время, чтобы приблизиться к идеалу.
