Друг по переписке (ЛП) - Джей Ти Джессинжер

Мое сердце решает, что сейчас самое подходящее время заняться акробатикой. Желудок следует его примеру и скручивается в тугой узел. У меня пересыхает во рту, руки дрожат, а в ушах — пронзительное жужжание.

Я шепчу:

— Как ты узнала?

Ее улыбка нежна.

— Я выросла с такого рода вещами. Там, откуда я родом, призраки — обычное дело. Шотландия — одно из самых посещаемых призраками мест в мире.

Я снова моргаю, уверенная, что ослышалась. Снаружи по небу прокатывает еще один раскат грома, от которого дребезжат окна. В комнате возникает странное давление, трение, как будто сам воздух стал заряженным.

— Прости, но ты только что сказала призраки?

— Совершенно верно, моя дорогая.

Я откидываюсь на спинку стула, посмеиваясь.

— Я не верю в привидения.

Она пристально смотрит на меня.

— То, во что ты веришь, не имеет значения, Кайла. Потому что призраки определенно верят в тебя.

Начинает накрапывать дождь, тихо барабаня по оконным стеклам кухни. Капли скатываются по стеклу, будто слезы.

Когда я ничего не говорю, Фиона заполняет тишину.

— Позволь мне привести тебе несколько примеров, а затем ты скажешь мне, не сошла ли я с ума, как ты думаешь. Ты недавно слышала странные звуки? Например, скрип половиц? Чувствовала ли ты необычные холодные сквозняки? Было ли жуткое ощущение, что за тобой наблюдают?

Я сглатываю. Становится трудно дышать. Пронзительный звон в моих ушах становится все громче.

— А как насчет странных проблем с электричеством? Мерцающий свет, взрывающиеся лампочки, телевизор включается или выключается сам по себе?

— Это старый дом. У него много проблем.

Пропустив это мимо ушей, Фиона продолжает атаку на мое здравомыслие.

— Возможно, тебе снились странные сны. Возможно, объекты перемещаются, появляясь не в тех местах, куда ты их положила.

Должно быть, она что-то уловила в выражении моего лица, потому что наклоняется ближе.

— Книги падают с полок? Мебель передвигается посреди ночи?

Мой голос слабеет, я говорю:

— Банка меда вылетела из шкафа сама по себе. Монета, которую я положила в одно место, нашлась в другом. И однажды утром, когда я спустилась вниз, все кухонные ящики были распахнуты настежь.

Она торжественно кивает.

— А как насчет странных запахов? Духи или другие сильные запахи? Что-нибудь из этого?

Я думаю о странном запахе гари от сушилки, о запахе, источник которого Эдди не смог найти, и о других проблемах с электричеством в доме, и чувствую, что вот-вот выпрыгну из своей кожи.

Когда чайник на плите свистит, я взаправду подпрыгиваю. Внезапно мне становится безумно страшно.

Фиона встает со стула, достает из шкафчика две кружки и наливает в обе горячую воду. Затем кладет туда чайные пакетики, ставит одну из кружек передо мной и снова садится напротив.

Как будто не подарив мне только что аневризму, Фиона говорит:

— Было бы уместно с каплей молока, но к старости у меня появилась непереносимость лактозы. Хочешь немного?

Мне с трудом удается покачать головой.

— Ну-ну, дорогая, пожалуйста, не пугайся. Я знаю, что оказаться тем, кого преследует призрак — это немного чересчур для наших умов двадцать первого века, но мы пройдем через это вместе.

Может быть, я все еще сплю. Может быть, это просто дурной сон. Может быть, все то вино, которое я выпила вчера, ударило мне в голову и убило больше клеток мозга, чем обычно.

Всегда практичная, Фиона становится деловой.

— Что нам нужно, так это спиритический сеанс.

Я решительно говорю:

— Это смехотворно.

— Нет, федеральный налог — вот что смехотворно. А это просто ситуация, которую необходимо исправить. — Фиона прихлебывает чай и издает звук удовольствия. — Как можно скорее. Чем дольше дух находится в ловушке этого измерения, тем больше вероятность того, что он не сможет уйти.

— Фиона, у меня в доме нет привидения!

Она неодобрительно цокает языком в ответ на мой тон.

— Я знаю, это тревожит, дорогая, но, пожалуйста, постарайся держать себя в руках. У шотландцев генетически заложено отвращение к явному проявлению эмоций, и мне бы не хотелось думать о тебе хуже из-за такой мелочи, как то, что тебя преследуют. Теперь, как насчет нарушений зрения? Ты не видела ничего странного вокруг этого места?

В моем сознании вспыхивает образ странного, враждебного человека в шляпе, прячущегося за деревом, который не оставил после себя никаких следов. А еще был маленький светловолосый мальчик, играющий во дворе…

Мальчик, которого не засняла моя камера слежения, вместо этого представив мне запись статических помех.

Ужас охватывает меня, начиная с ног и медленно продвигаясь вверх по телу, пока я не оказываюсь в холодной, крепкой руке костлявого страха.

Будто узнав все, что нужно, Фиона глубокомысленно произносит:

— А.

Продрогшая до костей, я говорю:

— Это невозможно. Призраков не существует.

Фиона улыбается. Басовитый раскат грома прокатывается по небу. Дождь усиливается, барабаня по окнам и по крыше.

Затем верхний свет сам по себе выключается и включается три раза, как самодовольный сверхъестественный придурок.

22

— Теперь слушай внимательно, — говорит Фиона, снова становясь деловой. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

— Что?

— Что бы ни случилось, не говори призраку, что он мертв. Они понятия не имеют, что их больше нет в живых.

Я убеждена, что мы оба где-то в обитой войлоком камере ведем этот разговор. Это действительно единственное разумное объяснение.

Когда я сижу и недоверчиво смотрю на Фиону, она продолжает.

— Призраки — это просто души, которым есть что рассказать. Когда человек умирает трагически или насильственно, его дух часто не может двигаться дальше. У них есть незаконченные дела, которые привязывают их к этому миру. Пока гештальты не будут закрыты, они останутся здесь, преследуя людей и места, которые значили для них больше всего, пока они были живы.

— Ты вообще слышишь, что ты говоришь?

Она выгибает бровь.

— Я понимаю, что это трудно для тебя, дорогая, но не нужно быть резкой.

Пристыженная, я вздыхаю.

— Прости.

— Как я уже говорила… что я говорила?

— Призракам нужно успокоиться.

— Да, это верно. И пока этого не случится, они застрянут здесь, скитаясь по земле в страданиях.

Она выжидающе смотрит на меня.

— Ты говоришь, что нам нужно помочь этому призраку, которого не существует и который определенно не преследует меня, закончить дела на земле.

Фиона сияет.

— Все верно.

Великое дело. Она хочет, чтобы я бросила искусство и стала проводником для заблудших душ.

— Я надеюсь, ты не обидишься на это, но это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.

По выражению