Изменить нельзя простить (СИ) - Томченко Анна

И я поймала его губы. 

Глава 43

— Я не буду с тобой спать, — прошептала я Кириллу, когда он нёс меня на руках до дома. Свет в окнах не горел, значит, Ляля с Алексом ещё не вернулись, и я немного успокоилась, что наше общение с Бестужевым так и останется в секрете.

— Как будто я тебе сон предлагаю, — фыркнул Кирилл, а потом коснулся губами мочки уха. По телу пробежались мурашки, и я словно вся пропиталась волной тока.

— Что бы ты мне ни предложил, ответ будет таким, — уперто заявила я и убрала руки с шеи Кирилла.

— Странная ты… — заметил Кирилл.

— Тогда тем более нам не стоит спать, — закончила я и дёрнулась. Кирилл опустил на меня газон, и я, бросив туфельки на тропинку, обулась.

— Не в этом смысле… — Кирилл хлопнул себя по карманам и поискал сигареты. Нашёл. Закурил. — Ты хочешь меня. Я хочу тебя. В чем может быть проблема? Зачем думать о том, что будет после или было до, если реально только сейчас?

— Реально, но важно все, — я отступила к яблоне и присела на качели. Кирилл протянул руку и подтолкнул меня, чтобы сразу начала качаться.

— Ошибаешься. Будущее это цели или мечты, а прошлое это ничто. Оно ушло. Его не исправить. Не изменить. Не перекроить. Поэтому переживать о том, что не сделала, нет смысла. Он в настоящем… — Кирилл наблюдал, как полы платья взлетают и оголяют мои ноги.

— Ты здраво рассуждаешь, но… Я так не могу, — теперь я раскачивалась сама, а Кирилл только старался задеть кончиками пальцев мои щиколотки.

— Почему? Что тебе мешает жить сейчас?

— Не это не могу. А спать с тобой не могу… — поправила я и стала притормаживать качели.

— Там сна точно не будет, — усмехнулся Кирилл и подал мне руку, когда я вставала с качелей. — Это будет долго, ты знаешь, сколько времени у меня не было женщины? Ну вот и все. Это будет ярко. Немного остро. Немного с принуждением. Влажно. Горячо.

Его голос покрывался очень сексуальной хрипотцой.

— Но все это однозначно будет тем, что я продалась тебе, — резонно заметила я и шагнула к дому. Кирилл поймал меня за руку и притянул к себе.

— Глупости какие ты несёшь, рыжая, — лемонграсс смешался с табаком, рождая абсолютно дикое сочетание. Я отступила, чтобы выйти из облака аромата. — Если бы я хотел купить себе секс, я бы обратился к профессионалам.

— Понимаю, ты самостоятельный мужчина, чтобы определиться с тем, кто будет сегодня в твоей постели, но если там окажусь я, то не стану лучше ни одной из профессионалок.

Я пожала плечами и хотела забрать свою ладонь у Кирилла, а вышло, что только потянула его за собой в дом.

— Как ты не можешь понять, что я не покупал тебя…

— А твой юрист, работа? Нет? Это не цена?

— Ева… — Кирилл споткнулся перед самыми ступеньками, и я смогла разорвать прикосновение.

— Нет, Кирилл. Сейчас ты говоришь, что не покупал. Но мы оба будем знать, что всё-таки да, купил. За другую валюту. Как раньше были шкурки белок, медяшки, золотые… Вот и у нас… Кхм… услуги…

Я взбежала по ступеням и открыла дверь дома. Мельком оглянулась на стоящего все ещё внизу Кирилла и спрятала глаза. Шагнула в прохладу холла и, сбросив туфельки, убежала к себе на второй этаж.

Не надо.

Сейчас все хорошо. Все счастливы, а потом как обычно. Просто потому, что иначе не бывает.

От нервов, от неопределённости я не могла уснуть. Вертелась и раздражалась, поэтому рассвет в районе четырёх часов успела встретить и только потом, выбившись из сил, задремала. До звонка телефона.

Звонила свекровь.

— Девочка моя, — дрогнул голос Оксаны Константиновны. — Ты как?

— Доброе утро, все хорошо. У вас что-то случилось? — утро у меня было очень недобрым, но я вообще не склонна к хамству, тем более с женщиной, которая просто оказалась матерью моего бывшего мужа.

— Все хорошо… — голос утих. Я посмотрела на экран и снова приложила мобильный к уху. — Просто я не могу поверить, Ева…

Свекровь плакала, и я ничего не могла поделать, чтобы ее успокоить. Весь разговор слился в череду вздохов и заверений, что развод не повод отдаляться. И я хотела бы так же думать, только…

Не знаю. Слишком все странно.

Завтрак прошёл под воркование Ляли и сонного «угу» от Алекса. Кирилла в доме не было, и я не стала заострять на этом внимание, а вот когда вернулась в город…

Мама Сони, моя тетка по матери, всегда была женщиной мирной и довольно консервативной, но с первых слов, услышанных в нашем с ней телефонном разговоре, я поняла, как ошибалась. Меня обложили матом, прокляли до седьмого поколения и вообще, чтобы мне однажды побыть на месте Сони, когда падаешь и истекаешь кровью. У меня сердце, конечно, сжалось, но…

Это не я полезла в трусы чужого мужа.

Ближе к вечеру я набралась смелости и сама позвонила важному для меня человеку.

— Привет. Я теперь разведёнка.

Папа молчал.

Он просто слушал, как я косноязычно рассказывала события прошедшего месяца, и молчал.

В самом финале, когда я заткнулась про свою тётку, мать Сони, мой голос уже дрожал. И тут отец решил меня перебить.

— Ты все сделала правильно, мой чемпион, — мягко прозвучало в трубке, а я закусила губы.

— Ты правда так думаешь? — уточнила я, чтобы просто понять, что это не я плохая, не я во всем виновата…

— Конечно, — по голосу поняла, что папа усмехнулся. — Надо было раньше гнать этого паразита, и если бы я знал…

— Я сама не знала, — перебила я. — И про Соню… Пап, как она могла? Мы же всегда с ней вместе, мы же…

Я замолчала, стараясь унять дрожь в голосе. Ещё и пальцы тряслись, поэтому я вышла в коридор, хотя из коллег осталась Женя.

— Да просто, — подтвердил папа. — От осинки не родятся апельсинки. Ты ведь не помнишь… А Сонькина мать после похорон Аллы все украшения ее золотые перепродала. Я когда понял, что она творит… Да не то состояние у меня было, чтобы в бабских цацках разбираться, у меня жена умерла, у тебя мать… Так вот… а потом ещё давай эту шубу Аллы продадим, и сапоги, и трельяж… А я-то всего хотел, чтобы у тебя память о матери осталась. Успел забрать пару колец, цепочку золотую да медальон… Мне потом твоя бабка всю плешь проела, что нельзя запрещать общаться тебе с родственниками, а как по мне — в чан с горячим маслом таких родственников. А потом ты выросла и вроде как все наладилось… А оно вон как оказалось…

Я прикусила костяшки пальцев, просто не понимая, что тут сказать. Отец прав про осины и апельсины. Жаль, я раньше этого не знала.

— Бабка твоя, земля будет пусть пухом, — продолжил папа, а я подошла к окну, рассматривая в кронах деревьев первые золотые пятна. — Она не хотела тебя отдавать. Все ныла, что с моей работой, с моим характером я испорчу девочку. Наверно, испортил…

— Пап, нет… — мне снова оказалось двенадцать, когда я принесла очередное замечание в дневнике, что подралась с одноклассником, хотя как подралась, по рукам надавала за то, что сумку мою в зимний сад выбросил. И тогда отец сказал, что действительно не умеет воспитывать девочек.

— Да, Евангелин. Да. Ты сильная личность, но надо бы, чтобы вместе с этим была слабой женщиной. А у меня не получилось…

— Тебе никто методичку по воспитанию детей не давал, пап, — грустно заметила я.

— Не давал, ты права… — тоже печально усмехнулся отец, и я задала самый важный вопрос.

— Что мне делать, пап?

Тишина. Только звуки шорохов в кабинете и пара хлопков дверьми.

— Теперь ты можешь делать все, что угодно… А тётку отправляй ко мне. И собаку сутулую, мужа своего, тоже. Напомню ему, что он говорил перед свадьбой, — сурово заметил отец, и я усмехнулась. — А ты делай что хочешь. Ты одна, свободна, умна, целеустремленна. Делай, что душа пожелает.

— Спасибо пап, — порывисто выдохнула и услышала старую нашу с ним фразу:

— Ну тогда держись за воздух, чемпион…

Я засмеялась и отключила мобильник. Ещё постояла напротив окна, не решаясь даже подумать о желаниях, а потом развернулась, забрала из кабинета сумку и прошла к лифту. На этаже Кирилла вышла. Огляделась. Выдохнула.