Измена. Право на семью - Арина Арская
Должна быть умнее, но в ней есть и темная сторона. Тень от Юры. Она вполне может сыграть в его гнусные игры из-за злости на меня. Истерики уходят на задний план. Она призналась, что была влюблена, увидела в себе слабость, которая уничтожала ее, и приняла ее. Когда женщина что-то осознает, то она меняется. И эта метаморфоза мне не нравится. Я теряю власть. В первую очередь над собой.
— Тебе стоило меня пришить на балконе, — Кирилл осторожно касается осколка переднего зубы и шатает его. — Сейчас уже как-то накал не тот.
— Тебе не быть ее мужем, — у меня волосы приподнимаются от тихой ярости.
— Я могу быть кем угодно, если Юра так решит, — пожимает плечами.
— Тебе не противно от самого себя?
— Ты знаешь, что лучший любовник и самый заботливый мужчина тот, кто зависим от женщины? — Кирилл криво ухмыляется и морщится от боли.
— Меня сейчас стошнит.
— Это, кстати, и в обратную сторону работает, да? — щурится. — Продажные потаскухи те еще мастерицы в постели. И этой ложью приятно обманываться. Ты не думай, что женщины другие в этом вопросе. Они просто скрывают такие отношения тщательнее и не хвастаются молодыми и талантливыми красавчиками.
— Так ты успел и жиголо побыть?
— Другом для любви, — недовольно цыкает, — бесед, нытья, шопинга, совместного отпуска. В этом есть даже своя прелесть.
Глава 43. Закатай губу
— Ну и рожа у тебя, Кирюша, — говорит Юра, подперев подбородок кулаком. — Ну-ка, улыбнись.
Кирилл обнажает зубы.
— Етить-колотить, — хмыкает Юра и переводит на меня взгляд, — хорошие зубы, да? Лишь обломились. И сразу понятно, что не эти ваши новомодные виниры, а импланты.
Юра доведет меня до того, что я в его кабинете повешусь на галстуке.
— Их сложнее выбить, — Юра щурится. — Ты знал?
Молча поднимаю взгляд на высокий потолок.
— Но я бы не стал ставить такие белые, — Юра вновь смотрит на Кирилла. — Сразу ясно, что не свои. По моим вот и не скажешь, что не родные, да?
Я удивленно вскидываю бровь. Вот это новость.
— Мне тоже хотели сделать голливудскую улыбку, но, — откидывается назад и хмыкает, — это же был бы ужас. И неприлично.
— Неприлично? — недоуменно спрашивает Кирилл.
— Да. Ну, представь меня с такими зубищами, как у тебя.
Молчание. Кирил хмурится. Видимо, пытается представить Юру с белоснежной улыбкой. Я вот представил. И да, вызывает диссонанс. И еще что-то… Презрение?
— О, кажется, Валерий понял, — Юра улыбается. — Объясни ему.
Чувствую себя школьником на приеме у директора.
— Было бы сразу ясно, что кто-то Пастуху выбил зубы, — глухо отвечаю я. — А это… значит, что он кому-то позволил себя изуродовать.
— Да, а Пастух, как супермен, должен быть неуязвимым в глазах других, — Юра покачивается в кресле. — А еще чем больше в человеке неестественного, тем серьезнее у него комплексы. Я, кстати, так и не понимаю, почему мужиков тянет к силиконовым бабищам.
Опять смотрит на меня. Делаю вывод, что Юра терпелив ко мне отчасти, потому что Лада была не из категории “силиконовых бабищ”. Будь у меня любовница с накаченными губами, то он бы сразу поставил на мне крест.
— Ладно, — Юра переводит флегматичный взгляд. — Как у тебя дела, Кирюш?
— Я в жопе.
— Да ты что? — со лживым удивлением приподнимает брови. — Американская мечта не по зубам оказалась, как и чужая жена?
— Да.
Юра расплывается в улыбке, выдерживает долгую паузу и заявляет:
— Я же говорил.
— Я признаю, что ты был прав.
— Я всегда прав, вне зависимости от чужого признания, Кирюш. Мне начхать согласен ты или нет. Ты чего от меня хочешь?
— Хочу вернуться в семью…
— Нет, ты хочешь опять жить в шоколаде, — Юра щурится, — и ты должен был не ко мне идти, а к своему дяде, отцу Валерия. Это у вас общая кровь. То, что я с твоей матушкой поддерживаю отношения, не значит, что я возьму тебя под крыло. У нее одна цель — отвлекать маму Вики. Понимаешь? У них развлекаловка между собой такая: друг друга подначивать, подарочки с намеками дарить, подкалывать друг друга шпильками.
— Слушай, Юр…
— Ты ему даже синяка не поставил! — теперь вскидывает в мою сторону руку. — Ладно не деньгами и успешным успехом можно впечатлить женщину, но кто отменял красивый мордобой?
— Мы же не в каменном веке живем, — Кирилл фыркает.
— Даже в детских садах дерутся из-за девочек, — Юра сердито сводит брови вместе. — Сыну моей секретарши один чертенок руку вывихнул, а он ему в ответ чуть глаз не выбил. И все это из-за чмока в щечку с самой красивой девочкой. Кстати, — переводит обеспокоенный взгляд на меня, — Соню это тоже ждет.
— Я за то, чтобы она сама давал в глаз за чмоки в щечку, — деловито закидываю ногу на ногу, — а после презрительно смеялась тем смехом, которому ее научит Вика.
— Какому? — заинтересованно спрашивает Юра.
— Увы, повторить не смогу, — устало вздыхаю, — но такой смех после синяка под глазом от маленькой девочки в розовом платье и с пышным бантом на макушке может уничтожить мужское эго и стать причиной многих комплексов.
— Юр… — встревает Кирилл.
— Вот что мне с тобой делать? — Юра смотрит на него стальными глазами. — Тебя бы прибить, как больную собаку, чтобы не мучился, но мать твою жалко. Мне же потом еще на твоих похоронах быть и слушать ее рыдания.
Я жду от Кирилла того, что он испугается и побледнеет, но он лишь постукивает пальцами по подлокотнику:
— Ну, вернулся я и впрямь побитой собакой.
— Подробности будут? Кому-то дорогу
