Игра Саида. Единственная - Ая Кучер
– И ты не даешь мне ничего лишнего сказать! Я не умею так. Чтобы… Чтобы сразу всё выкладывать, чтобы доверять полностью и… Но даже когда я пытаюсь – ты не помогаешь! Затыкаешь и… Хотя знаешь, как мне трудно.
– Не научилась за столько лет?
– А нельзя было! Ты знаешь о моем бывшем муже. Я никогда не была боевой или смелой, но с ним… С Назаром было безопаснее молчать, чем пытаться что-то объяснить.
– Ты сказала, что он тебя не бил.
Саид бросает это легко, но сильнее сжимает бокал. Впивается в меня взглядом, пытается считать ответ. Будто не видит, что разговор совсем не о Назаре.
Только у меня срывает тормоза.
Бьется в что-то голове, с оглушительным звоном. Перекрывает стук сердца и собственные мысли. Кровь шумит, а меня прорывает. Обвинениями, которые раньше не могла озвучить.
А сейчас…
Всё и так разрушено, что мне терять?
– Ты правда не понимаешь?! Не понимаешь, почему я сбежала тогда, почему продолжала бегать?! Неужели такой сложный ребус?
– Нет. У тебя всё было бы возле меня.
– У меня меня не было бы! И не было, совсем. Ты делаешь всё так же, как и Назар. Подчиняешь, выстраиваешь вокруг клетку. Меняешь меня под себя, забирая частичку меня. Постепенно, разрушая меня, исправляя под свои стандарты.
– Неужели? И какая ты на самом деле?
– Да я не знаю!
Чашка с грохотом падает на ковер, когда я подскакиваю. Эмоции бурлят, кипятком шпарят. Заставляют говорить всё то, что я хотела похоронить в себе. Не жаловаться и не вспоминать.
– Не знаю, какая я, что на самом деле происходит внутри меня, чего я хочу. Я не помню уже, что мне нравилось давно, от чего я счастлива была. Треть моей жизни я или бегала от тебя, или была в браке с Назаром. И оба варианта не давали мне почувствовать себя собой. С бывшим мужем я должна была быть смирной, покорной. Молчать, не высовываться, не… Не нарываться. А с тобой? Что изменилось с тобой? Скажи мне, Саид. Чем ты отличаешься от Назара?
– Видимо, ты права.
Угрожающе шепчет, а после стремительно направляется ко мне.
Глава 21. Саид
Контроль трещит.
Хватает событий за день, чтобы Ника добила меня.
Счастье девчонки, что у меня хватает собственных источников. Всю информацию принесли. И план сложился в голове, никаких сомнений не было. Пташка заслужила встряску за своё поведение.
Не будь она беременной, отделалась бы похуже.
Но Лютый достал информацию с больницы, записи с камер. Она не заходила в кабинет, не стала избавляться от ребенка. И это пиздец как спасло её. Смело меня облегчением.
Не настолько низко пала. Ничего не сделала. Только обманула, но это уже входит в привычку. На фоне риска аборта – не такая страшная затея. Могу даже простить.
Одну ложь, не все.
А как пыталась сегодня, ловила у кабинета, выпаливала факты. Хотела задобрить, хотя не понимала, что я уже всё решил. Ничего бы не поменялось, пойди она к Эмину или нет.
Нет, блядь, поменялось бы!
И это срывает, плещет кислотой, кости ломает. Больная одержимость. Необходимость поверить, что она не крутила интриги за моей спиной. Не спелась с Эмином.
Нику спасло только то, что велела племяннику убираться. И едва не похерила весь план своим поведением. Ублюдком себя чувствовал, когда отыгрывал сценарий.
Заслужила – такое себе оправдание.
На мне не работало.
Нужно было дожать, так, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Нику ждёт долгое и мучительное наказание. Но вместо этого потащил девчонку в душ, хотя не планировал. Пташка отлично всё ломает, даже не задумываясь.
И ещё пожар, чтоб его! Новые повара, которые нихрена не умеют. Тахир с ними разберётся завтра, проведёт инструктаж. Проеб, а их не должно быть в моем деле.
Только не в этом была проблема. Подымило немного, пережить можно. Но как псих ломанулся на второй этаж, когда понял, что Ника не выходит. Затаилась в комнате, выполняет приказ, когда это ненужно.
Я не планировал умирать, хрен кто сможет меня достать. Эмин чуть больше продвинулся, по всё равно не смог бы. А у пташки прекрасно получилось! Думал, что от сердечного приступа подохну.
Потому что она забилась подальше, не дышала почти. И была такой бледной, что со стеной могла слиться. И не реагировала на мои слова, окончательно потерянная.
И это волновало куда больше её предательства.
А она мне истерику закатывает. Рассказывает, что я не так к ней относился и по-другому нужно. Слушаю, сцепив зубы, но под конец срывает. Подрываюсь с места вслед за Никой. Приближаюсь, пусть скажет это в лицо.
Каким там хером я похож на её сопляка.
Бывший муж, блядь.
Лишнее пятно в биографии, которое легко можно стереть.
– Повтори, - приказываю, оставляя между нами один шаг. – Ну?
Дёргается, когда поднимаю руку. Жмуриться, отшатывается и обхватывает себя руками. В попытке защититься. От меня. Дрожит так, что любой заметит.
Твою мать.
– Посмотри на меня, пташка, - обвожу подбородок, давлю пальцами, запрокидывая голову. – Сколько раз мне нужно повторить, чтобы до тебя дошло?
– Что?
– Я никогда тебя не ударю, пташка. Не сделал этого, когда думал, что ты на аборт потащилась. И впредь этого не сделаю.
– Но сегодня… В это слабо верилось, когда ты… Ты… Как ты мог, Саид?
Как я мог, блядь?
Серпом по сердцу проходится своими всхлипами. Выкручивает так, словно я последний подонок. А она ничего не сделала, чтобы получить подобную плату.
Сплошная невинность.
– Так нельзя, - глотает слова, снова плачет. – Нельзя так, ясно?! Ни пугать, ни вести себя. Ты ведь… Ты тогда действительно ничем не лучше Назара. Просто сильнее. Опаснее.
– Хуже? Договаривай, пташка. Ты уже наговорилась, пару слов ничего не изменят. Что ещё тебя не устраивает?
– А с-смысл?
Заикается, когда провожу по горячим щекам. Стираю влажные дорожки. Гормоны всегда так влияют? До беременности Ника вела себя по-другому. Или не решалась высказать всё, что не устраивало?
Со своими женщинами так себя не ведут.
Мне такого не надо.
Сегодня она отчетливо дала это понять. Не жалела слов и эпитетов, донося, как ей всё не нравилось. Девчонка, которая надеялась на розовую сказку и лепестки роз.
Только я не притворялся и не показывал себя другим. Я меняться не собираюсь. Есть устои, которые давно
