Ночь с Незнакомкой - Юлия Николаевна Николаева
Ди кивает, отпивая воды, и хотя остаток дня ведет себя, как обычно, мне кажется, что она стала более задумчивой. И что-то мне подсказывает: это из-за того, кто ей звонил в обед.
Ди
До самого вечера мы купаемся и валяемся на пляже. Я не могу надышаться морем, хочется вдохнуть его все целиком и забрать с собой. Когда я теперь сюда попаду, непонятно.
Отогнав грустные мысли прочь, захожу в воду и зову Диму за собой. Лениво поднявшись с лежака, он идет, собирая женские взгляды. И кажется, даже не замечает этого, потому что смотрит на меня. Мне льстит подобное, что уж скрывать? Более того, когда Дима оказывается рядом, я обвиваю руками его шею и шепчу на ухо, чувствуя, как от неожиданности парень напрягается:
– Ты вообще знаешь, что все девушки вокруг мысленно уже с тобой переспали?
Когда слегка отстраняюсь, глядя на него с улыбкой, замечаю очевидное смущение. Все-таки это умилительно, быть таким красавчиком и не пользоваться этим.
– Ты тоже? – спрашивает он вдруг, и теперь теряюсь я, чувствуя, как щеки начинают гореть.
– Конечно, – улыбаюсь шире. – Ты ведь мой жених.
И следом резко утягиваю его в воду. Дима, охнув, окунается с головой, вынырнув, отфыркивается под мой смех. Кстати, все смотрят завистливо, я угадала. Он убирает назад волосы, качая головой.
– Расплата будет жестокой, – кивает мне, я с визгом пытаюсь убежать, пока меня не ловят сильные руки, прижимая спиной к твердому торсу.
Димино дыхание кажется слишком горячим на прохладной от воды коже. Грудную клетку сковывает, когда я пытаюсь вдохнуть так, чтобы это не выдало моего волнения. Я даже рада, когда Дима легко подкидывает меня в воду, я оказываюсь в стороне от него и могу прийти в себя.
Вынырнув, приглаживаю волосы и тру руками лицо. Мне не нравится, как я реагирую на него. Слишком остро, ярко. Такого никогда не было раньше. И мне хочется постоянно на него смотреть. Дурацкое желание. А еще касаться – не менее дурацкое желание. Я не привыкла к таким отношениям с парнями. Особенно, когда они мне нравятся.
Завтра мы вернемся в Москву, и неясно, что будет дальше? Общение? Встречи? Что? Кто мы друг другу? Возможно, вообще ничего не будет. И мне не стоит привязываться к нему, такая тяга только принесет ненужные переживания после. Знаем, плавали. И сегодняшний звонок – отличное тому напоминание.
Когда на городок опускаются сумерки, мы ужинаем и переодеваемся для прогулки на пляж. Вечером атмосфера не менее удивительная: желтые огни подсвечивают улицы, люди снуют туда-сюда, море шелестит сбоку круглыми камнями. Уже не так душно, легкая приятная прохлада ложится на плечи.
На набережной играют уличные музыканты, услышав знакомую песню, я присоединяюсь к ним, подпеваю и танцую, а Дима смотрит на меня с улыбкой. Чему я научилась точно – это не обращать внимания на мнение окружающих. Сколько ни старайся, всегда найдется кто-то, кто будет недоволен. Всем не угодишь, и пытаться не стоит.
С этими дурацкими нормами мы загнали себя в рамки даже в таких вещах, как музыка и танцы. Да нет ведь ни одного человека, который не любит поорать на весь дом любимую песню или поскакать в танце. Половина проходящих мимо хотела бы сделать это. Но мы запретили себе даже такие простые вещи. А ведь именно из них складывается наша жизнь.
На пляже людей меньше, когда мы уходим в сторону, куда свет фонарей не достает, совсем никого не остается.
– А ты точно не людоед? – шучу я, когда мы подходим к горному выступу, уходящему в море. – А то затащишь в свою пещеру и съешь.
– О, ты наконец-то испугалась меня, – парирует Дима. – Я подумаю, как будешь себя вести.
– Я буду вести себя плохо.
Дима усмехается, ничего не отвечая, но я чувствую, как между нами словно пробегает электрическая волна. Наверное, стоит избегать шуток на подобные темы. Они ему, кажется, не нравятся.
– Ты был когда-нибудь влюблен? – спрашиваю вдруг.
Не просто же так он не хочет отношений, даже необременительных. Дима останавливается, указывая на выступ.
– Нужно будет перелезть через него. Только будь осторожна, сейчас небольшие волны, и там наверняка скользко, – говорит о другом.
Я только киваю, уверенная, что вопрос останется без ответа, но когда мы начинаем осторожно перелезать через выступ, отвечает:
– Да, я был влюблен. И долгое время считал себя счастливым.
– А что потом?
– Потом… – он молчит, пока мы осторожно пересекаем выступ, заходящий в море дальше всего. Нужно дождаться, когда волна уйдет, и потом быстренько перебежать по скользким камням.
– Я просто осознал, что принимал за любовь что-то другое, – произносит Дима, когда мы наконец оказываемся по ту сторону скалы.
– Что? – смотрю я на него в темноте. – Привычку?
– Не только. Черт… – он усмехается, качая головой.
– Что такое? – спрашиваю его.
– Я сейчас поймал себя на очень нездоровой мысли… Что понимаю своего отца. Идем, – Дима указывает вперед, и мы не спеша шагаем вдоль моря. – Они с мамой разошлись, и говорили то же самое. Что любят друг друга, привязаны… Нежность, уважение, много всего…
– Но не любовь, – киваю я. – Таких историй полным полно, правда. У меня вот так недавно знакомую муж бросил. Причины те же. Но на самом деле, может, это и неплохо? Если при всех этих отличных параметрах типа уважения, нежности, заботы и прочего они не чувствовали себя счастливыми? Конечно, чем дольше все это тянется, тем сложнее. Не только потому, что привязываешься и привыкаешь, но просто… Как ты говорил, помнишь? По крайней мере, понятно, что с этим делать.
– Да… – тянет Дима задумчиво. – Но я не могу представить, как разрушить то, что столько лет было твоей жизнью. А дальше что?
– Дальше будет больно.
– Спасибо, отличные слова поддержки, – хмыкает Дима, я мягко улыбаюсь.
– Но это правда. Можно сколько угодно себя тешить мыслью, что не будет, но все равно будет. Первое время так точно. Потом привыкнешь, потом начнешь разбираться в новой жизни, а потом, глядишь, тебе даже понравится. Пройдет еще время, и вместо боли останется теплая грусть. Это станет прошлым и останется в нем. Куда хуже, когда ты цепляешься за прошлое, навешивая его ярлыки на настоящее и убеждая себя, что ничего на самом деле не изменилось.
Мы идем молча пару минут, потом Дима кивает.
– Да, ты, наверное, права. А вот и мамино место, кстати.
Мы садимся у воды, я стягиваю сандалии и опускаю в нее стопы. На какое-то время потребность в словах отпадает. На небе острым осколком висит месяц, и внизу
