Мое главное сокровище - Юлия Николаевна Николаева
– Как все прошло?
Я рассказала о случившемся, подруга вместо ожидаемых воплей примолкла, задумавшись. Молчание затянулось, и я забеспокоилась, потому что такое за Любкой наблюдалось крайне редко.
– Что думаешь? – не выдержала я.
– Либо Гришка водит нас за нос, – ответила она, – либо появился кто-то еще.
– Это все? – язвительно поинтересовалась я. Любка почесала затылок.
– Если неприятели в ближайшие дни не проявятся, значит, точно Гришкины проделки. Ты его соблазняешь, а он тебя, весь такой герой, ты рыдаешь у него на груди и все такое прочее.
– Никакого прочего не будет, – отрезала я.
– Я же не спорю.
– А если не Гриша, то кто?
– Лучше бы Гриша, а то всякие неизвестные недоброжелатели меня пугают, еще что дурное измыслят. Хотя что мешает Гришке поступить также?
– Думаешь, он в курсе бабулиной тайны?
– Кто знает, – Любка пожала плечами, – но неспроста же рядом крутится.
– А ты-то, – осенило меня, – слазила в Гришкин дом?
Подруга сделала кислое лицо.
– У него не дом, крепость. Все окна и двери на замках, только что ров не вырыл. Я по саду прошвырнулась, но ничего интересного не обнаружила, даже вишня и та не растет.
Я фыркнула:
– Вишня у нас теперь признак посвященных?
– Кстати, о вишне, – оживилась она, – сил хватит до Аркашки смотаться?
– А сколько времени?
– Час с копейками. Самое то, темно, и все спят.
– Боязно, – созналась я, – Гриша может не спать, а его дом напротив.
– Не будет же он с биноклем в кустах сидеть, – возразила подруга, – посмотрим, если свет не горит, можно рискнуть. Сама понимаешь, в нашем случае промедление подобно смерти.
– Тьфу, – отплюнулась я, – чего ты тут страху напускаешь?
– Я всего лишь обрисовала ситуацию.
– Ладно, пошли, – сдалась я. Прежде чем покинуть дом, Любка замаскировала рюкзаки под нас, прикрыв их одеялами, и мы выскользнули во двор.
– А лопаты? – осенило меня.
– Я позаимствовала две лопаты у бабули, они лежали в сарае, я их перенесла в кусты, пока никто не видел.
Мы взяли Любкины трофеи и выглянули на дорогу, она утопала в темноте, вокруг стояла тишина.
– Пошли, – подтолкнула меня вперед Любка, и я посеменила, держась кустов. Света не было ни в одном доме, включая Гришин.
– Утомился наш красавчик, – отметила Любка, и мы потопали дальше, свернули направо и вскоре стояли возле задней калитки Аркашкиного дома. Любка взялась рукой за ручку калитки, а я вдруг спросила:
– А Аркашка в доме лежит?
Рука подруги замерла, как, впрочем, и она сама.
– Ты мне это зачем сказала? – раздался через мгновенье ее грозный шепот.
– Просто в голову пришло.
– Вечно тебе что-то не то придет, что теперь делать?
– А что делать? Он же мертвый, лежит и лежит.
– Василиса, – Любка вдруг задрожала, – ты, видать, забыла, что деревня у нас не простая.
– А золотая, – поддакнула я, – но не настолько, чтобы Аркашка ожил и вышел к нам.
– Что же такое говоришь, прости господи, – Любка даже перекрестилась, хотя раньше я за ней такой набожности не замечала. Разозлившись, я отодвинула ее в сторону и прошла во двор.
– Ты идешь? – шепнула ей, и подруга посеменила за мной, опасливо озираясь по сторонам.
– Смелости у тебя, Васька, – покачала она головой.
– Он мертвый, бояться надо живых.
Тут я поморщилась, никак общение с дедом наложило на меня отпечаток.
– Лучше никого не бояться.
– Копай, и станет не до страхов.
Глава 22
Я оказалась права, потому что копать – это вам не языком ворочать. Мы обкопали корни, потом пошли в глубь. Работа шла ни шатко, ни валко, я вспотела, Любка рядом тоже пыхтела, и явно не от удовольствия.
– Одного не понимаю, – просопела я, – какого черта мы вообще здесь копаем?
– Я же объясняла.
– Да я помню, всеоружие и все такое. Но, по-моему, разумней бросить все и уехать домой.
– А как же бабуля? – Любка даже приостановилась.
– Не будешь трогать тайну, она и сохранится лучше, – выдала я, меня явно пробило на высокопарность.
– Поздно уже не трогать, и так чуть ли не по чужим следам идем.
Тут моя лопата в очередной раз на что-то наткнулась, я залезла рукой в яму, порывшись, нащупала что-то вроде целлофанового пакета.
– Что там? – заволновалась подруга.
– Кажется, коробка в пакете.
– Доставай скорей!
Бросив лопату, я залезла в яму второй рукой, раскапывая коробку и вытаскивая ее наружу. Любка на мгновенье осветила находку фонарем, но тут же погасила свет.
– Вот оно, – заявила она, а я, даже не видя, поняла, что глаза у Любки загорелись.
– Как думаешь, – охладила я ее пыл, – там еще что-то может быть? Не хотелось бы прошляпить важное из-за собственной глупости.
– Предлагаешь еще копать? – энтузиазма в вопросе я не услышала, но за лопату Любка взялась.
Еще какое-то время мы молча копали, пока не стало понятно, что вряд ли Аркашка прятал что-то на такую глубину. Решив заканчивать, мы принялись работать в обратную сторону. Это оказалось легче, но время все равно заняло. Наконец, мы притоптали землю, стараясь придать ей неповрежденный вид, и покинули двор тем же путем. Коробку я запихнула под кофту, благо размеры ее позволяли. Стоило перестать работать, как настроение у Любки улучшилось, эту особенность я заметила за ней давно. Подруга достала телефон, насвистывая какой-то мотив, и посмотрела время.
– Смотри-ка, за два часа обернулись.
Я вдруг замерла и ткнула пальцем вперед.
– Что это?
Любка уставилась в указанном направлении.
– Что за свет? – не поняла она, и тут до нас дошло.
– Пожар, – выпалила я, Любка кивнула, и мы бросились в сторону света.
– Это же наш дом, – заверещала подруга, подбегая ближе. Я бросилась в калитку, кинула лопату в кусты и понеслась к дому.
– Баба Маша, Сашка, – заорала, врываясь внутрь, было дымно, но огонь до кухни еще не дошел, – пожар! Горим!
Я толкнула Сашкину дверь, после чего ринулась к бабульке.
– Что? – подскочила она, волосы растрепаны, взгляд непонимающий, – что такое?
– Дом горит, – я принялась ее поднимать, она поддалась мне, еще не понимая, и вдруг запричитала:
– Батюшки святые!
Мы выскочили в кухню,
