Плюс сайз. Охота на миллионера - Инга Максимовская
– Ша! – гаркнула Люся, и я почувствовала, что сейчас ляжки обварю даже без Катюхиной сенсации. – Ты заткнулась, – посмотрела она на меня налитым кровью глазом, – а ты давай не телься. Тоже мне мастер интриги, бляха муха.
– Ну вот я и говорю. Короче, поехали мы с Севой в бар, ну тот, помнишь, «Деревяшка» называется? Ну и я немного нажралась…
Ага, конечно – немного. Зная свою подругу, подозреваю, что накидалась она как раз до состояния деревяшки, желая показать себя во всей красе перед нарядным ковбойским самцом Данди.
– Если ты сейчас не перейдешь к сути, я тебя сожру, – пообещала Люся, глядя на закатившую глаза от сладких воспоминаний Катьку.
– Точно сожрет, – поддакнула я, глядя на облизывающуюся фею.
Мне даже страшно стало от такой сногсшибательной красотищи. Мощь, сравнимая разве что с цунами. Да уж, Люся, конечно, королева.
– Ну вот, сидим мы, значит, разговариваем, обсуждаем ранний ренессанс (читай – бухаем до синевы), – заливалась соловьем Катька. – А тут у Севы телефон звонит. Она мне такой: «Кэтрин, сильвупле, меня извинить. Босс звОнит, я просто обязан ответить». Ну я такая: «Да конечно, мон плезир, а я пока нам еще бухарского закажу».
– Это мы поняли, Кать, ну реально, давай ближе к теме, – поторопила я – Люся уже погнула пальцами от злости вполне себе металлическую подставку от настольной лампы – в большей степени боясь, что просто не ототру фатерку от крови, а на клининг у меня бабла не хватит.
– Гадюки вы, – расстроилась Катька, – я, может, паузу держу, чтобы сразу из вас весь дух выбить.
– А может, ты просто напоролась вчера до кривизны сабли и не помнишь часть томного вечера? – приподняла бровь Люсьен, и я удивилась.
Как это у нее так получается попадать в самую точку? Катька смешалась – верный признак того, что фея права.
– Это неважно. Важно другое. Я проснулась в полной тьме, такой страшной, что чуть не навалила в стринги, пока не поняла, что мой мушкетер запихнул меня в багажник. Правда, он позаботился обо мне – куртейкой накрыл. Ну, думаю, влипла, Крокодил-то мой с присвистом оказался. А потом расслабилась – мало ли какие у человека эротические фантазии. Даже интересно стало. Я ж в магазине подсматривала, когда ты ему, Люся, трусы покупала. Меня увиденное даже больше чем удовлетворило. Не жеребец, конечно, так – ишачок, но мы люди не взыскательные. И лапша хороша.
– О боже, грехи мои тяжкие! Какая, к херам, лапша?! Ты чего несешь?! – взревела Люсинда, и даже привстала с кресла, что не укрылось от пытливого взгляда озабоченной синюхи, явно жаждущей смерти.
Катька взвизгнула и попыталась слиться с интерьером, что у нее не очень получилось, потому что метко брошенная феей лампа попала ей прямо в голову. Катерина охнула и прилегла.
– Ей отдых требуется и лоботомия, – пояснила Люся, опрокидывая в себя десятую стопку текилы.
Интересно, как после такой дозы она так метко бросается предметами моего интерьера? Нужно у нее поучиться. А то я чего-то потеряла сноровку.
Глава 34
– Ну вы, блин, даете, – обиженно пробубнила Катерина, прижимая к огроменной шишке на лбу заботливо поданный мною пузырь со льдом. – Я там с риском для жизни сведения добываю, и тут чуть не прибили за рупь двадцать.
– Там ты, Катя, рисковала только печенью. А она быстро восстанавливается, – буркнула Люси, – но ты права, извини, увлеклась я чего-то. Ты давай рассказывай, что дальше было, а то я человек нетерпеливый, и со мной вспышки гнева случаются на этой почве.
– Ну вот, лежу я, значит, в полной тьме, и вдруг слышу голос женский. Представляете, как будто по радио. Я-то заорать хотела, чтоб меня выпустили – неудобно в багажнике, знаете ли, и только рот открыла, чтобы гаркнуть, да прямо онемела… – Катька замолчала и сделала большой глоток из стакана, который выхватила с наглой физиономией из Люсиной руки.
– Ты, похоже, не поняла урока, – прошипела фея, но сразу бить нахалку не стала, – давай не тяни уже.
– Так а я о чем! Короче, я-то сразу поняла, что это Марта там с кем-то по телефону треплется, и в слух превратилась. Голос медовый, прям гадюка в сахарной глазури. Интересно же, с кем эта грымза так воркует. А она такая: «Ну, потерпи, дорогой, еще немного осталось. Главное – он поверил, а это значит, что все у нас по плану, и мы скоро сможем жить так, как захотим». Вот, а дальше она зашептала неразборчиво, я только разобрала Тигреночек, Медвежоночек, ну и прочий словесный понос. Но главное, в конце Марта своему телефонному собеседнику и говорит: « Не расстраивайся, еще немного потерпи. А завтра давай встретимся. Ну, пожалуйста, ну не будь букой. Я тебе подарочек купила, то, что ты хотел, мой бульдожка», и адрес назвала, – гордо закончила Катька, уставившись в наши ошеломленные физиономии с чувством превосходства.
Конечно, я бы тоже хотела посмотреть на Люсю, когда она, замерев, сидит с отвисшей до пола челюстью, но сейчас мне не до этого было. По всему выходило, что Завьялова просто нагло используют в своих целях, а меня сделали дурой и козой отпущения. А Остроумовы не прощают такого. Хотя толика сомнений все еще искрилась в моем мозгу.
– Слушай, может, тебе причудилось спьяну? – наконец, отмерев, сросила я. – Ну не дура же Марфа такие вещи в присутствии Севы обсуждать да с любовником при нем трепаться. У него же язык, что метла, сразу сдаст шефу.
– Так я его потом спросила, он говорит, не слышно ничего, когда пассажир перегородку поднимает между водительским местом и зоной шефа, – обиженно прогнусила подруга, явно разозлившись, что я ей не верю.
– Правду она говорит, – задумчиво изрекла Люси, – у моего мужа такая же тачка, так ни черта не слышно, если от водилы закроешься. Мы частенько этим пользуемся, ну… вы понимаете. Вот так я и знала, что эта гадина неспроста на мамочкином суаре театр одного актера устроила! Прям жопой чувствовала! Молодец, Катерина, партизанская деятельность удается тебе лучше всего! Медаль тебе во всю грудь от меня лично и от нашей Сольвейг, – показала она на меня глазами.
Катька раздулась от гордости, выпятив вперед два прыща, которые служат ей грудью вот уже много лет. Все вот в ней есть, а сиськами бог обделил. Видимо, когда моя подружка в очереди за очами ясными стояла, красивую грудь раздавали в другом месте, и
