Дурная - Инга Максимовская
– Мерзкий, вонючий, шерстяной поднок, – прорыдал я, прежде чем вломиться в стену на полном ходу. Меня отбросило. Я снова ахнулся об пол, и теперь уже приложился затылком. Белоснежный князь тьмы заорал так, будто его пришли изгонять экзорцисты, когда я схватил с тумбы тяжелый канделябр. Я злодейски захохотал, наблюдая, как этот утырок сам себя загнал в угол, заскочив на подоконник. Чертов ублюдок уселся и начал вылизываться. Глянул на меня с превосходством, и мне показалось, что улыбнулся.
– Получи фашист гранату! – заорал я и метнул свое оружие. Кот просто испарился в воздухе. Тяжелый подсвечник с грохотом вломился в стекло. Осколки брызнули дождем во все стороны, хотя немцы, ставившие мне стеклопакеты, обещали, что стекло выдержит попадание боеголовки.
– Мяу, – раздалось за моей спиной. Я обернулся. Чертово отродье теперь уже точно улыбалось. Растянуло свою мерзкую усатую физиономию в ухмылке, и вдруг резко сорвавшись с места, ломанулось к окну. Что ж, тем лучше. Наверное, понял гад, что ему не жить, и решил покончить со своей бестолковой жизнью сам. Я посмотрел, как этот бесеныш исчезает в небесной дали, сквозь дыру в стекле и затанцевал на месте.
Посмотрел на часы. Ванная мне не светит. Остывший кофе стал похож на жидкую глину, завтрак полезный тоже придется отложить. Чертова курица Жаннет, припрется через десять минут, эта лярва ужасающе пунктуальна. И красива, как богиня, не то что курчавая, живущая в моем доме. Я женился на дурной ламе, боже, может мне показаться психиатрам? Вдруг у меня что-то врожденное. Я глянул на часы еще раз. Почти час. Скоро вернутся эти исчадья. Вот им будет сюрпризец.
Я и сам потом не мог себе объяснить, зачем пошел в комнату ушастого ублюдка, словно сам Люцифер меня вел, не иначе. Дверь не поддалась с первого раза, но заперта не была. Я дернул ручку чуть сильнее, что-то со звоном лопнуло, как мне показалось, воротина распахнулась. Я увидел летящий мне в голову судейский молоток, забытый поганкой Кэт. Пригнулся. Чертов томагавк со свистом пролетел надо мной, врезался в стену, выбив из итальянской штукатурки огромный кусок. Я выдохнул, представив, что могло произойти, если бы деревянная киянка врезалась мне в голову. Маленький Раскольников точно сегодня получит по жопе. Но я хорош, реакция как у ниндзя. Ухмыльнувшись, прошел в комнату нахаленка, которую он превратил в бедлам. На полу разбросаны носки, футболки с ламой, фломастеры, детальки конструктора, на одну из которых я наступил. Зашипел от боли, нагнулся, чтобы поднять какого-то зубастого монстра валяющегося рядом. Он оказался зачем-то привязан к батарее отопления, но не верёвкой, а проводом от удлинителя, что ли. Странные игры у пацана. Дернул на себя уродца, чтобы рассмотреть конструкцию. Показалось, что у меня в глазах померк свет. Тело прошило током от макушки до пальцев на ногах. Разряд был не такой силы, чтобы убить, но достаточный, чтобы выбить меня из не обоссаных новых тапок. Я как подкошенный свалился в кучу мусора и затих. А свет и вправду померк, потому что всю электросеть дома коротнуло, как выяснилось чуть позже.
– Эй, вы живы? – я открыл глаза и уставился на растрепанного белокурого ангела, машущего у меня перед лицом пятерней. – Сколько пальцев я показываю?
– Чет-чет-чет, – проикал я, пытаясь собраться в целый организм.
– Нет, не четыре, – озадаченно хмыкнул ангел голосом курчавой ламы. – Наверное нужно врача вызвать.
– Давно надоть? – раздался дребезжащий глас, больше похожий на карканье вороны. Я, наверное, умер и это чистилище. Господи. Спасибо тебе, что забрал меня из дурдома, в который превратилась моя жизнь. – Его бы ето, ляктричеством пролечить. Хотя, вон как его хайдокнуло то, ажно волосья дыбом все встали и хоть бы хны. Попортит все приборы то у психиятров. Диаволы они ляктричество поди не чувствують. Они им питаюца, истину говорю вам. Он даже в грозу на крышу лазит, чтоб его там это, молоньей хренакнуло. Я лично видала. Вот те крест.
– Четвертую, – наконец сфокусировавшись, я уставился на сморщенную физиономию бабы Даши, которая стояла рядом с Данаей, склонившейся ко мне и с тревогой вглядывающейся в мои глаза. – Где этот упыреныш? Я его…
– Лешка не хотел. Он просто опыты проводил по проводимости электрического тока и забыл цепь разомкнуть, – вякнула женщина – лама, промокнув мне лоб мокрым полотенцем.
– А молоток он к двери приладил тоже в целях саморазвития? – приподнял я бровь. Лицо обожгло болью.
– Молоток вообще случайно вышло, – прогнусил виноватый голосок из угла комнаты, куда я не мог посмотреть в силу своей малой подвижности в данный момент. – Я его постирал в машинке с трусами и сушиться повесил. Ты, кстати, это, не стирай там пока. Там барабан повело немного. Пришлось мне трусы кипятить на плите в кастрюле.
– Ай, молодца, настоящчий хозяин, – похвалила гаденыша бабка, и исчезла из моего поля зрения. Наверняка пошла Леху обнимать, грымза.
– В моей кастрюле? Трусы? В посудине за косарь зеленых? – зарычал я, чувствуя, что еще немного и мои силы закончатся.
– Да. А еще там пришла тетка носатая, похожая на граблю. Ей до нашей Даньки, как до Киева на карачках. Страшна, что холера. Говорит ты ее фоткать должен. Я впустил ее в студию, она ждет. Только это, я там фотик мальца подшаманил… И что-то Люцика не видно нигде. А в окне дыра. Но это не я, честно – честно.
– Я говорил тебе, не трогать мои вещи, – взревел я, вскакивая на нетвердые ноги. – не притрагиваться к аппаратуре и не шляться по дому. Я поймаю тебя и сделаю с тобой то, что сделал с…
– Ой, нашелся, – радостно взвизгнул пацан, не обратив внимания на то, что чудом избежал отрывания ушей. Я перевел взгляд туда, куда показал мой единокровный сын и застонал.
В центре комнаты сидел живой и здоровый мерзкий Люцифер и улыбался. Я моргнул. Показалось, что он провел по своей пушистой шейке стальным заостренным когтем. Господи,
