Семья для нефтяного магната - Олли Серж
Мне тепло и спокойно от того, что все складывается по плану. Что юбиляру понравился наш подарок, а Константин сразу нашёл общий язык с Сапроновым. Мне нравятся эти степенные, немного властные женщины, неспешная атмосфера сытого праздника, счастливые повизгивания малышей, играющих с аниматорами, и раскатистые взрывы смеха в небольших компаниях старых знакомых, которые сформировавшись ещё на верхней палубе во время аперитива, плавно перетекли за столики в основной зал.
Беру с блюда песочную корзиночку с паштетом и, только уже укусив, понимаю, что она рыбная. Кажется, печень трески. Тошнота поднимается в горло мгновенно. Беда с этими морепродуктами. Да и вообще, с едой беда.
Тихонько говорю Константину, что отойду, ставлю бокал на стол и спешу на воздух. Надеюсь, этого будет достаточно. Мне неловко. В туалет идти не хочется, чтобы не вызывать лишних вопросов.
Кутаясь в пальто, выхожу на верхнюю палубу теплохода и глубоко вдыхаю сырой, вечерний воздух. Ветер треплет косу и путает волосы. Опираясь на парапет разглядываю берега Крюковского канала. Хорошо. Красиво… Мне кажется, что я узнаю здание Мариинского театра. Хочется здесь погулять. Может быть, даже с Тихомировым, хотя не уверена, что он поддержит эту идею из соображений безопасности.
Краем уха я слышала разговор, что сегодня нашу безопасность на всем пути следования теплохода, обеспечивают затаившиеся по крышам домов снайперы. В добавок перекрыто движение личного и экскурсионного водного транспорта, а если рассматривать берега канала чуть дольше пяти минут, то можно увидеть некоторую периодичность в движении патрульных машин по дорогам. Ты не придаёшь значения этим фактам, пока не задумываешься. И становится жутковато, что меры могут быть оправданы. Слишком много важных персон собралось сегодня в одном месте.
Делаю несколько глубоких вдохов, уговаривая себя не мариновать в голове дурные мысли, и пытаюсь расслабиться. Тошнота постепенно отступает. Хочется покоя. Наверное, его хочется всем беременным…
Мягко качнувшись, наше судно начинает разворачиваться возле одного из мостов. Я лениво скольжу взглядом по искусной иллюминации старинных зданий и совершенно неожиданно замечаю яркое зелёное пятно в самом хвосте теплохода.
Похолодев от ужаса, в следующую секунду понимаю, что это мальчишка примерно шести лет. Он соскальзывает с парапета и с тихим вскриком летит за борт.
Ступор сменяется в моей голове паникой. Тумблер реакции щёлкает. Я понимаю, что позвать никого не успею. Вход в ресторан с другой стороны палубы. А у меня есть всего несколько минут, чтобы спасти ребёнка, иначе мы отойдём слишком далеко. Сердце разгоняется, руки холодеют. Кричу во все горло в надежде, что хоть кто-нибудь вышедший покурить меня услышит и оглядываюсь в поисках спасательных средств. Прыгать за борт без них очень опасно. Нет, сомнений в том, что выплыву у меня нет, но вода ледяная, и я понятия не имею, сколько придётся плыть до ближайшего спуска к воде. По идее, он должен быть где-то близко к мосту, но это не точно.
Пока бегу до места падения мальчишки, не нахожу ни круга, ни жилетов. Перекидываюсь за борт и вглядываюсь в темную воду, ища детскую макушку. Секунда, две, три… вижу! Горло перехватывает от нового крика.
Нога бьется о короб с песком и прочей противопожарной утварью. Теперь я понимаю, как ребенок оказался так высоко, что смог перевернуться. Отдираю от короба лом, разворачиваюсь и со всей силы запускаю им в панорамное окно ресторана.
На звон стёкла даже не реагирую. Залезаю на ящик с песком, скидываю пальто и оттолкнувшись, прыгаю в воду.
Первый шок от столкновения тела с холодом сменяется онемением рук и ног. Гася в себе истеричную потребность отплеваться от вонючей воды, сразу плыву в ту сторону, где последний раз видела ребёнка. Мысленно молюсь, чтобы моя выходка с ломом не осталась незамеченной.
Икры сводит. Слышу позади себя крики людей, но оглушённая адреналином не могу разобрать ни слова. Просто радуюсь, что помощь скоро будет. И мы с парнем не успеем заработать воспаление лёгких.
Зелёную ветровку, надутую, как парус, вижу очень хорошо. Храни Аллах того человека, который придумал делать детскую одежду таких кислотных цветов. Гребу, стиснув зубы и стараясь дышать только носом. Мах рукой, ещё… глотнув воздуха ртом, ныряю, буквально за секунду до того, как вода собирается сомкнуться над головой ребёнка полностью. Прихватываю мальчишку за шкирку и толкаю вверх, прижимая к груди спиной. Он надсадно кашляет, отплёвываясь от воды. Рыдает и зовёт маму. Это хорошо…
— Все хорошо, маленький, — шепчу ему, на всякий случай фиксируя руки. — Все хорошо…
Глава 30. Причал
Костя
Звон стёкла прокатывается ужасом по рукам. На рефлексах смотрю вправо, где стояла Назима, и вспоминаю, что она отошла.
— Два человека за бортом! — орет кто-то. — Женщина и ребёнок.
— Игорь! — начинает метаться молодая женщина и трясти аниматора в костюме розовой свиньи. — Где мой сын?
Сапроновы бледнеют. У меня ухает сердце от вероятности, что там, в ледяной воде может быть Назима.
Не сговариваясь, кто в чем одет, мы срывается к выходу из ресторана.
К тому моменту, как подбегаем к борту теплохода, в воду уже прыгают члены экипажа. Я вглядываюсь в темноту и холодею от того, что там, в лучах прожекторов действительно находится ОНА.
— Игорь! Дима, почему они просто стоят? — начинает истерить Сапронова. — Почему они ничего не делают?
— Они делают, — рычит он сквозь зубы, перехватывая за руки пробегающую мимо молодую женщину. Ту самую, что искала сына.
— Игорек! — кричит она и рвётся на парапет. — Папа отпусти!
Я понимаю, что мальчик в воде — это внук Сапронова.
— Держи ее крепче, — сухо спихивает он дочь в руки подоспевшего молодого мужчины. Видимо, зятя.
Меня душит волнами человеческого ужаса и паники. Как так вообще вышло? Судя по небольшому расстоянию от борта теплохода, Назима увидела падение ребёнка и прыгнула следом, разбив стекло???
Гашу безумный порыв прыгнуть следом, потому что в этом нет никакого смысла. Только осложнять работу профессионалам.
