Жажда - Валерия Ангелос
Только не сейчас. Когда попробовал. Когда взял.
Что в ней такого особенного? Что цепляет?
Глаза горят. Не помню, какого они цвета. Не различу. Но они притягивают и жгут, до мяса раздирают, продирают до кости. Ее глаза не отпускают ни на секунду.
А еще запах. Дьявол. Как же она пахнет. Я не сразу разобрал, что это не духи и не гель для душа. Редкий аромат. Чистота. Прошивает грудь насквозь, опьяняет.
Я тянул, не брал ее, до последнего ждал. Опасался – пройдет. Измажу. Испачкаю. Исчезнет это странное чувство. Стоп, о чем я? А да – запах. Думал, испорчу аромат, изваляю в грязи. Но нет. Ни черта такого. Только круче стало. Улетнее.
Я закрываю глаза. Жадно втягиваю воздух.
Она рядом.
Знаю. Чую. Чувствую.
- Соня, - ухмыляюсь. – Завязывай со мной играть.
+++
Проходит ночь. Утро. День. Несколько раз. Кажется. Или нет? Точное время тяжело определить. Я сижу на полу и думаю только о том, что девчонке здесь не место. В карцере. В «Клетке». И главное – она не должна быть со…
У меня начинается бред. Я потерял слишком много крови. Камни вокруг залиты багровым. Не вижу. Просто понимаю, различаю контуры.
Никто не прислал врача. Жратвы и воды тоже нет.
Ха, у нас определенно новый ректор. Прошлый всегда заботился о здоровье студентов, не решался перейти черту. После каждого наказания приказывал старательно выхаживать нас.
Он боялся портить статистику трупами. Потому и вылетел отсюда. Слабак. Таким здесь долго не продержаться. Даже если они входят в состав руководства.
- Громов, - рычит охранник. – Тебя вызывает ректор.
Решетка отъезжает в сторону.
- Пошевеливайся.
А это хороший ход. Сейчас я практически безопасен. Раны обработал сам, как мог, но в таких условиях много не сделать. Жесткая голодовка на пользу не идет. Я слишком слаб, но они этого не знают и я не стану им показывать.
- Чего так рано? – тяну с издевкой. – Я не успел отдохнуть.
- Двигай на выход, - рявкает охранник. – Тебя не выпускают, а приглашают на встречу. Еще вернешься в наши уютные номера. Не скучай, не факт, что ректор посчитает, будто ты отбыл наказание настолько легко.
- Конечно, вернусь, - хмыкаю. – За то, что сломал тебе руку.
- Что ты несешь? А ну повтори!
Я встаю и делаю несколько осторожных шагов вперед. Пошатываюсь. Особо играть не приходится.
Охранник ржет, подступает вперед.
- Как бы ты сам ноги не переломал, придурок, - бросает он. – А вообще, я согласен с этим помочь. Кто поймет, вдруг это Соколовский тебя помял? Врача тут не было. Побои никто не снял.
- Кишка тонка, - кривлюсь я.
Охранник достает дубинку и скалит зубы, наступает на меня. Секунда – он оказывается там, где я хочу.
Новичок. Борзый. Он еще не в курсе, что мое трогать запрещено. Ухватил девчонку тогда, в коридоре, вытянул из проема. Очень зря.
- Ты охренел, обсос, - заявляет охранник.
А потом истошно орет.
Я двигаюсь так быстро и резко, что он не успевает отклониться, оказывается зажат между решетками.
- Никогда не трогай мое, - врезаю ему в челюсть, зажимаю его руку, завожу за прутья, фиксирую. – Иначе в следующий раз так треснет твой хребет.
Раздается хруст. Дальше – топот, шум несколько голосов.
- Вяжите этого психа!
- Наручники! Живо!
- Нет, тут надо цепь… тащи! Ну где?!
- Как он умудрился? Он же кровь истекал, на полу валялся.
- Кто оставил этого психа без присмотра? Дебилы. Я вам говорил, с ним никогда нельзя быть один на один.
Меня оттягивают от стонущего охранника и вяжут, тянут наверх под руки. Очень удобно. Не нужно волочиться самому. На проход силы тратить не хочу. Только смеюсь, хохочу.
Хорошо. Ох до чего же хорошо. Отвел душу. Хоть немного. Отпустил себя.
- Спасибо за доставку, ребята, - бросаю, когда охранники заталкивают меня в кабинет ректора.
Дверь захлопывается. А я смотрю вперед, наблюдаю за высоким креслом, что повернуто спинкой ко входу. Пока не вижу этого человека. Слабая надежда на ошибку тлеет внутри. Я разминаю кулаки, гремлю звеньями цепи.
- Ты разрешил себя связать, - раздается самый ненавистный на свете голос и кресло медленно разворачивается. – Признаюсь, я разочарован в тебе, сынок.
Глава 17
- Я не твой сын.
Двигаю плечами, проверяю железо на прочность. Такую цепь голыми руками не разорвать. Быстро от нее избавиться не получится. Если только снова суставы выкручивать. Но сейчас я не могу рисковать.
- Формальность, - следует невозмутимое замечание. – Сын. Внук. Разве это имеет значение? В наших жилах течет одна кровь, вот что самое главное.
Точно. И хуже всего – это никак нельзя исправить.
- Ты единственный, кого я могу включить в завещание, - продолжает он с кривой усмешкой. – Даже удивительно, как у слабака-отца и матери-шлюхи появился ребенок, за которого мне практически не бывает стыдно. Наследник, которым горжусь.
- Я отказался от твоих денег, когда поступил на учебу в «Клетку».
- Только не говори, что ты до сих пор в обиде на тот ДНК-тест, - скалит зубы, будто выдал отличную шутку. – Я должен был убедиться в родстве с тем, кому намерен завещать свои миллионы.
Врет как дышит. Нет, еще в разы легче. На его счету не миллионы, а миллиарды. Хотя мне наплевать. Я к его проклятому баблу не притронусь. Сам заработаю. Выгрызу путь наверх, пробью себе дорогу.
Я бы хотел многое ему
