Вишнёвая истина (СИ) - Марсия Андес
— И давно это вы спелись? — на кухню заходит Аня.
— Недавно, — Костя открывает бутылку пива и делает глоток. После чего достаёт из пакетов суши и остальные дары гостей, выкладывая всё на стол. — А чё тёмное не взяли?
— Не наглей. Мы вообще не к тебе шли.
Подруги присаживаются за стол — повисает неловкое молчание, сопровождаемое шуршанием пакета, в котором застряла игривая кошка.
— Ну, что. Выпьем тогда за встречу, — оптимистично говорит Костя.
Он открывает ещё три бутылки и протягивает нам, после раздаётся звон стекла, и мы делаем несколько глотков. Костя выбрал для меня вишнёвое, как я люблю, и я благодарно улыбаюсь ему, ища поддержки в случившейся ситуации.
— Так… — Элли прокашливается. — Как так получилось, что вы вместе?
— Как-то так… получилось, — пожимаю плечами. — Мы хотели вам рассказать, но попозже. Даже мой отец ещё не знает.
— А я то думала, что в таких ситуациях ты сразу мне будешь звонить, — обижается Аня. — Подруга, называется.
— Ты тоже не спешила мне рассказывать про Диму, — закатываю глаза.
Подруга смущается.
— Ладно, один-один, — фыркает она. — Но я рада за вас. Я ей давно говорила, что пора бы присмотреться к тебе, — подмигивает Назарову.
Я смущённо прикрываю лицо рукой. Ну, началось. Сейчас будут восхвалять Костю и говорить, какая мы классная пара. Назаров лишь довольно улыбается.
Именно этого я хотела избежать, когда говорила, что не хочу никому ничего рассказывать.
— Мя-яу, — орёт Ириска, с укором смотря на меня из пакета, в котором окончательно запуталась.
Мы все смеёмся, и атмосфера мгновенно разряжается. Я наблюдаю за весёлыми подругами, за светящимся Костей и понимаю, что именно в этот момент я по-настоящему счастлива. Счастлива как никогда.
Истина 18. Элли
«Каждый хочет, чтобы правда была на его стороне, но не каждый хочет быть на стороне правды». (Р. Уэйтли)
БИ-2 — Детство
Истина 18. Элли
День «Х» наступает неожиданно. Конечно, не как снег на голову, но его стремительное приближение несравнимо ни с чем, и страх, с каждым днём усиливающийся всё сильнее и сильнее, буквально вгрызается в моё тело, вырывая куски и заполняя собой появившиеся дыры.
Не могу думать ни о чём, кроме как об ужине, на котором мне предстоит перебороть своих демонов и рассказать сыну правду. Я даже придумываю речь, несколько раз её переписываю, но всё равно не могу прийти к окончательному варианту, в котором я не буду выглядеть убийцей и предательницей. Я настолько погружена в свои мысли, что даже не нахожу сил разбираться с тем, почему Артём мне врёт и где пропадает. Я буквально тону в кошмаре, что воплощается наяву, а кругом ни души, лишь тьма и холод.
— Мам, ну ты скоро? — в очередной раз спрашивает сын, заглядывая в комнату.
— Уже иду, вызывай такси.
Краем глаза вижу, как голова парня исчезает в коридоре, — сил смотреть на него у меня нет. Стоя перед зеркалом, я разглядываю строгое чёрное платье, офисные туфли, скромный макияж и уложенные в пучок светлые волосы. Хочется накрасить губы яркой красной помадой, чтобы хоть немного разбавить траурный образ, но сегодня не тот случай, чтобы быть самой красивой. Я смотрю на своё отражение и удивляюсь, как из взбалмошной стервы смогла превратиться в разбитую, разорванную на части женщину, вместо шумных вечеринок жаждущую покоя.
Затолкнув поглубже желание остаться дома и забиться в самый дальний угол квартиры, я выхожу в коридор. У дверей в чёрном костюме стоит Артём и нетерпеливо смотрит в телефон — на экране я вижу приложение «Такси».
— Готов? — смотрю на него, перекидывая через плечо сумочку.
— Угу.
Он мельком осматривает меня, затем поворачивается к двери. Щелчок — преграда выпускает нас на лестничную клетку. Звон ключей — квартира заперта.
Мы молча заходим в лифт и спускаемся на первый этаж — такси уже дожидается возле подъезда. Сегодня прохладно, но дождя нет. Наверное, когда буду возвращаться обратно, то пожалею, что не взяла с собой кофту, но это будет потом, а сейчас мне нужно сесть в машину и поехать на ужин, посвящённый смерти моего любимого. Когда же это перестанет причинять мне такую боль?
— Дядя Стас и дед уже там, — Тёма открывает мне дверь и ждёт, пока я заберусь на переднее сидение, после этого садится назад. — Как думаешь, дядя Костя разрешит подержать его пушку?
— Боже, Тёма, — возмущаюсь я. — О чём ты думаешь?
Он не отвечает, и в голосе его я не слышу иронии, но не обращаю на это внимания. Дальше мы молчим — я смотрю в окно, прокручивая в голове речь, которую подготовила для сына, и даже не замечаю, как быстро мы добираемся до нужного места.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я нахожу в себе силы выйти из машины. Такси уезжает, а я на негнущихся ногах с гудящей головой и онемевшими пальцами следую за сыном в сторону здания.
Тёма ждёт, пока я догоню его, прежде чем вызвать лифт, а затем мы поднимаемся на бесконечно высокий этаж и направляемся к знакомой двери, за которой живёт
