Татьяна Веденская - Свадьба моего мужа
– Это что же, я не услышала поздравления президента? – Я никак не могла собрать себя снова в единую действующую модель Ксении Брусничкиной. Адреналин пропитался гормонами счастья и бродил безнаказанно по моей крови. Мышцы сжимались, хотелось то ли выпить, то ли прыгнуть с парашютом, то ли… еще раз поцеловать Гришу.
– С Новым годом, Ксюша, – ласково усмехнулся он и провел пальцами по моей челке. Взяв за плечи, повел в зал…
– Ксения, я закончила! – неожиданно раздались над моим ухом слова. Оказывается, я вот уже битый час предавалась сладким воспоминаниям и, кажется, даже глупо улыбалась при этом. А мои семинаристки уже дописывали ответы в моих опросниках и с интересом посматривали на меня.
– Отлично! – хлопнула в ладоши я, заодно стряхнув с себя грезы. За прошедшие две недели Гриша ни разу не заехал и только один раз позвонил. На минуточку, узнать, что я делаю в конце февраля. Вряд ли такие отношения можно считать отношениями. Тогда нечего и грезить.
– А можно, я завтра опоздаю? – спросила домохозяйка Маша. Надо же, никогда я в этом не ошибаюсь. Именно от нее я этого и ожидала. Все четыре часа занятий я видела ее противодействие. Семинар редко кому позволяет сохранить стороннюю позицию «за стеклом», поэтому люди такого склада после первого же сеанса стремятся спастись бегством.
– Думаю, вам лучше постараться приехать вовремя. Или даже чуть раньше, я хотела показать вам кое-какие материалы по внутреннему конфликту, – невинно заявила я. Активистка ревниво оглянулась. – Или вы совсем точно не сможете?
– Ну… в принципе… – засомневалась Маша. – Я могу перенести свое дело.
– Семинар длится всего три дня, один из которых мы уже прошли. Зачем же терять остальные два? – ласково улыбнулась я. Мы провели процедуру прощания и разошлись. Я ответила на кучу разнообразных вопросов, проводила всех до двери и пожелала хорошего пути. И все это время меня одолевала золотая лихорадка. Мне страстно хотелось оказаться у себя дома, в тишине и удобстве, наедине с графиками и пачкой полученных тестов. Чтобы попытаться намыть немного своего золота.
Глава пятая,
доказывающая, что я тупая ослица
На сегодняшний день все более или менее уважаемые люди пришли к соглашению, что жизнь устроена определенным и далеко не самым лучшим образом. Все куплено и продано, везде свои. Общим голосованием было решено, что теперь и во веки веков все на свете совершенно невозможно. Абсолютно все – невозможно. Все острова открыты. Любви нет. Все деньги поделены. Все места припасены для своих. Для большинства это повод не делать ничего, злорадно подсчитывая неудачи других. Они готовы пожалеть побитых жизнью мечтателей и напоить их чаем, приговаривая: «Мы же предупреждали!» Но самую большую ненависть у таких людей вызовут те, кому удалось проскочить в игольное ушко удачи. Впрочем, к успокоению беснующихся масс надо сказать, что таких – единицы. Для них, этих самых единиц, этот мир подходит и таким как есть, проплаченным и расписанным на три столетия вперед. Им все равно, на сколько десятилетий осталось нефти и газа, потому что они уверены в том, что человечество придумает что-то еще. Они не смотрят по сторонам, потому что им интересно только то, что происходит с ними. Их интересует только собственное дело. Собственная жизнь и собственные чудеса, которым они не устают удивляться.
Однако я – не такая. Меня страшно волнует то, что станется со мной, я тяжело переношу проблемы и тяготы одинокой жизни. Мне лучше, когда есть кто-то, на кого можно переложить всю полноту власти, а вместе с ней и всю ответственность за мою жизнь. Развод оказался удивительно болезненной штукой, оставившей глубокую саднящую царапину на моей душе. Если вдуматься, то и весь мой брак с Яшей Брусничкиным был таким же. Однако с Яшей было все-таки лучше, чем оказалось без него. Во всяком случае, мне так казалось до недавнего времени. Неудивительно, что никто, кроме меня самой, и не заметил произошедших во мне перемен.
В середине февраля мне неожиданно позвонила Лилька. Неожиданно было не то, что мы поговорили, а то, что сделали мы это по ее инициативе. За последние два-три года такого чуда не случалось практически никогда, отчего я сильно растерялась.
– Привет, мам! – радостно прочирикало мое чудо как ни в чем не бывало. – Как ты?
– Неплохо, – осторожно ответила я, чтоб не спугнуть ее хорошего настроения. Как-то она приучила меня, что в любую секунду ее душевный настрой может диаметрально поменяться.
– А почему ты мне не звонишь? Я уже скучаю!
– Что-о? – не сдержала удивления я.
– А что тут такого? – смутилась та. – Что странного в том, что дочь скучает по матери? Странно, что тебе совершенно неинтересно, как я там поживаю.
– Странно, что раньше такого с тобой никогда не случалось. А так – я рада. Рассказывай. Как живешь, как учеба, она же уже началась?
– Да уж месяц как! – просветила меня дочка.
– А что ты делала на каникулы? – продолжила любопытствовать я.
– Мы ездили в Египет! – огорошила меня Лиля. Странно, но в ее голосе не слышалось соответствующей моменту радости.
– Мы – это кто? Ты с подружкой ездила, что ли? И что, как папа тебя отпустил? Или с вами взрослые ездили? – зачастила я. Знаю я, что такое Египет и какие обольстительные египетские мужчины поливают насажанную травку вокруг любого египетского отеля. И как так могло получиться, что девочка, которой нет еще и шестнадцати, шастала там в одиночестве…
– Ма-ам! Прекрати фантазировать, мы ездили с папой и этой… ну, ты поняла…
– С тетей Зоей? – выдавила из себя я. До этого дня орденоносная женщина, покорившая моего Котика грубой силой, оставалась в моем мозгу исключительно в виде программного сбоя. Я старалась не замечать ее наличия, вообще не думала о том, что она теперь ходит по моей квартире, умывается в моей ванной, трахается (придется признать, что они и это делают) на моей кровати.
– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – призналась наконец Лиля. Значит, чуда не случилось, а просто дочери от меня что-то понадобилось.
– Давай говори, а то у меня не очень много времени, – кивнула я, склонившись над столом. Передо мной лежала скачанная из Интернета очень хорошая, но трудная из-за английского языка книга. Я обложилась словарями Коллинза и переводила нужные мне куски.
– Мам, ты понимаешь, она ужасная. В доме все должно быть только так, как хочет она. Она никого не уважает. Она заставляет папу надевать ей сапоги. Представляешь, она сидит на пуфике, а он на коленях натягивает ей их на ногу и застегивает.
– Но, может, она просто не дотягивается? Что-нибудь со спиной? – мирно предположила я и переключила аппарат на громкую связь, чтобы не надо было держать трубу ухом.
