Удиви меня - Наталья Юнина
— Что?
— Здесь грязные креманки. Креманки, мать вашу, грязные!
— Ну и что, я тоже не люблю, когда на креманках пальцы, — а вот это уже неожиданно. Старшая сестрица меня защищает.
— И ты идешь брать жалобную книгу, зовешь хозяина и параллельно выискиваешь все недостатки в заведении, чтобы вызвать СЭС?
— Она вызвала СЭС?!
— Нет. Просто прошлась белой перчаткой по всем поверхностям, указав на пыль. И от СЭС их спасла я, просто потому что встала в позу. Я ее привела туда не для того, чтобы поесть мороженое и найти недостатки. Она ведь даже не понимает этого. И вообще меня никто не понимает. Я ведь просто хочу, чтобы у нее все было хорошо.
— Ксюш, успокойся, выпей водички и просто попытайся посмотреть на все это в другом свете.
— Каком?
— В лучшем. Всему свое время.
— Какое к черту время? Вы просто все не хотите признавать очевидных вещей, особенно твой папа, но сколько бы кто ни шутил, это все может плохо закончиться. Неужели вы не понимаете, что все, что делает Полина — это не потому что она хочет этого, а для того, чтобы угодить Сереже. Ну ладно он хрен что признает, ему это льстит, что хоть кто-то ему во всем угождает, но ты. Ты что, этого не замечаешь? Ну ты же всегда была умной, Маша. Поговори с Полиной, примени какие-нибудь психологические штучки. Ну ты же можешь.
— Нет, Ксюша, все мои слова она воспримет только в штыки. К тому же, я не считаю, что с ней надо проводить такие беседы. Всему свое время.
— Ну какое время?! В двадцать еще можно хоть немного под кого-то подстроиться и скорректировать свои принципы и желания. В тридцать — это нереально. Она уже сейчас бесчувственный сухарь, ты думаешь в тридцать пять к ней выстроится очередь из мужчин, желающих ее полюбить?! Да вы что все издеваетесь надо мной?! Я не хочу, чтобы она осталась одна. Не хочу! Хочу, чтобы она влюбилась и жила как все нормальные девочки. А она этого не сделает со своими долбаными стремлениями и принципами! — не знаю, что меня больше проняло — звук разбитого стекла или второй раз за день «сухарь»?! Это сговор что ли?! — Она даже говорить со мной не хочет, хотя я из кожи вон лезу, чтобы быть с ней тактичной. А может… Полина вообще меня ненавидит?
— Ксюш, ну не говори ты глупостей. Она закрывается только потому что ожидает от тебя разговора, который ей заведомо неприятен. Обычная защитная реакция — любым способом этого избежать. Прекрати с ней говорить на все эти темы. Не говори, что ей делать, не навязывай ничего. Ты же видишь, что пользы от этого нет. Она еще больше будет воспринимать все в штыки. И не надо папе ни с кем ее знакомить. Это точно закончится госпитализацией мужчины в травмпункт. Да она просто специально сделает так, чтобы утереть тебе нос.
— А ты думаешь твой папуля-хитрожоп с кем-нибудь ее познакомит? Да прям. Он только обещает, а на деле ничего.
— Ну и хорошо, что не знакомит. Все, успокойся.
— Я часто думаю… может Полина дочь Алины, а моя Алиса?
— Ммм… бокал вина был лишний.
— Нет, ты не понимаешь. Это у Алины мог родиться ребенок с такими… особенностями. А Алиса — девочка. Прям такая девочка-девочка. Вот она похожа на меня. Мы же рожали почти в одно время, а вдруг мы потом как-нибудь перепутали детей?
— Ксюш, — сквозь смех произносит Маша. — Ну хватит чушь нести. Полина похожа внешне на тебя. Какая Алина, — смешно им, блин.
— Ну да, ДНК проводить не надо — моя. А если я умру от депрессии, проследишь за Полиной? На Сережу я не надеюсь, этот только порадуется, если младшая будет и дальше ему угождать. Хотя хрен ему, умрем в один день. Одного его не оставлю.
— Правильно, не оставляй. И к Полине больше не приставай. Измени модель своего поведения. Вообще не касайся тем, которые ее раздражают. Давить на нее не нужно.
— Не буду давить. Не буду. Так, ладно. Мне надо привести себя в форму, у нас с твоим папой сегодня какая-то пирушка в ресторане, а мне еще надо…
Дальше я уже не слушала. Может про меня еще что-нибудь «приятное» сказали или все же решились на ДНК, по сути — неважно. Ребенок с такими особенностями… Ну-ну. Я тебе еще припомню, мама. Обязательно оправдаю звание злобного черствого сухаря, тебе на «радость». Тоже мне, домохозяйка века, «пример для подражания».
Забежала в спальню и хлопнула дверью так, что у самой в ушах зазвенело. Бедный Симба от страха подскочил с кресла.
— Прости меня, мой хороший, я случайно, — подбегаю к пушистому полусонному комку. — Я так больше не буду, обещаю. Спи, спи, соня, — поглаживаю его под шейкой. Хотела остаться незамеченной называется. Дура. — Сейчас же кто-то обязательно поднимется, да, Симба?
— Поль, а ты что здесь делаешь? Напугала нас с Машей, — резко поворачиваюсь к маме и меня совсем не отрезвляют ее заплаканные глаза. Хочу ее уколоть. Сильно. Так же, как и она меня.
— Стало невыносимо жарко, вот мы и вернулись, — спокойно произношу я. — И у меня вдруг появилось стойкое желание приготовить какую-нибудь выпечку. А ты же знаешь, что я с ней не дружу. Научишь?
— Ммм… сейчас?
— Конечно.
— У меня немного другие планы, но…
— Да ладно, давай завтра, если ты занята. Слушай, давно хотела тебя спросить, но как-то не решалась. А тебе никогда не хотелось чего-нибудь достичь в жизни?
— В смысле?
— В прямом, — тянусь рукой к маминым волосам и поправляю их за ухо. Господи, уже привычку от Алмазова переняла. — Я имею в виду достичь
