Небесный сапфир (СИ) - Масягина Анастасия

— А ты поговорила с Ермаковым?

— Не успела, — покачала головой Яна. — Он первым начал этот разговор. Оказывается, уму доложили сразу, как ты переступил порог студии. Тебе… надо быть осторожным. Виктор опасен. Он сказал, что если ты снова приблизишься ко мне…

Сеня рассмеялся.

— Яна, меня дважды пытались убить. Уже после Афгана. Мало ли кто чего хочет… Да, я могу понять его злость. Он тоже любит тебя и не хочет отпускать. Но… ему придется.

— Я боюсь за тебя…

— Напрасно. Его время давно прошло. Во всех смыслах. Но чтобы ты не дергалась, хотя бы сейчас…

Он увлек Яну за собой, и она, наконец, заметила небольшую надувную лодку, которая покачивалась на волнах в нескольких метрах от них. Арсений сел на весла, а она устроилась рядом.

— Куда мы плывем?

— В соседнюю бухту. Впрочем, лучше ты сама увидишь.

Через несколько минут она увидела небольшую моторную яхту и, приглядевшись, разобрала на борту название «Небесный сапфир».

— Это твоя яхта? — спросила Яна, уже зная ответ.

Он назвал ее в честь драгоценного камня, подаренного на первом свидании. Для непосвященного человека название судна — лишь красивый образ. А для них двоих — память о первой любви, до сих пор живущей в сердцах.

Внутри яхта Сени напоминала небольшую уютную квартиру. Кожаные диваны, пушистые ковры и пледы. Никого из команды на судне не было. Арсений всех отпустил.

— Вот теперь мы точно одни, — выдохнул он. — Здесь никто не станет за нами шпионить.

Он притянул ее к себе и поцеловал с такой страстью, что было ясно — он не отпустит. Мужчина, сжимавший ее в своих объятиях был словно из стали. Он походил на прежнего Арсения и в то же время был гораздо сильнее.

Яна была уверена, что если даже Арсений все бросит и прилетит на съемки в Тунис, им не удастся провести наедине и пары минут — повсюду будут шпионы мужа. Но вот они вдвоем. И никто не станет здесь их искать.

Одним движением Арсений распустил волосы Яны и они рассыпались по плечам. В это мгновение она вновь стала похожа на ту юную девочку, в которую он влюбился когда-то.

— Я так тебя люблю, — шептал он. — Когда мы расстались, мне казалось, что я умер. Ходил, действовал, жил автоматически. Как у нас говорят, на автопилоте. Мне нельзя без тебя. Ты моя. Прости милая… Прости за все годы, что мы потеряли…

Она просто стояла и смотрела на него, наслаждаясь каждым мгновением. Она помнила, что это он все разрушил. Это он бросил ее с ребенком на руках, пусть и не зная об этом. Но сейчас обида вдруг отступила. Она снова чувствовала, что любит его, и не в силах больше сопротивляться этому чувству.

Арсений подхватил ее, унес в свою каюту и бережно уложил на белоснежные простыни. Они отдавались друг другу с невероятной нежностью. Казалось, Арсений пытается своей страстью растопить весь тот лед, который покрыл сердце Яны за эти годы, проведенные вдали друг от друга. Они снова стали единым целым, твердо зная, что не расстанутся вновь.

Глава 38

— Мне надо возвращаться.

Они стояли на палубе, наслаждаясь каждым мгновением, и понимая, что следующее свидание может случиться нескоро.

Арсений подошел и обнял ее сзади.

— Может, не стоит? Может, просто уплывем туда, где нас никто не найдет? И начнем новую жизнь в какой-нибудь другой стране. Там, где все время солнце. Я могу это устроить.

Яна рассмеялась, но в глазах у нее стояли слезы.

— Мы не можем. У нас ведь дети, а у тебя еще и пожилые родители. Не можем просто сбежать от наших проблем. Так что придется возвращаться. И… разводиться. Теперь все иначе, Арсений. Мы взрослые. И должны быть разумными. Сначала мы оба должны развестись, а уж потом…

— Я уже подал на развод. Теперь дело за тобой.

— Ты хоть представляешь, сколько может длиться этот развод со связями и возможностями твоей жены?

— Я же сказал — отдам ей все, что она пожелает, соглашусь на любые финансовые условия.

— Но у нее есть гораздо более мощное оружие против тебя — дочка. Что если она не разрешит тебе забрать Дашу?

Арсений не говорил Яне о главной проблеме, но она и сама догадалась.

— Я такой же родитель, как и она. Где это написано, что мать имеет приоритет? Тем более, такая мать. Насколько знаю, ни в одном законе ничего подобного нет. А значит, это всего лишь предрассудки. Мне предстоит серьезное сражение. И, может на не одно. Если Виктор не захочет отдать Павлика, нам придется биться и за него.

Яна вздрогнула. На самом деле, с юридической точки зрения с Павликом все было гораздо проще — по документам он до сих пор оставался только ее сыном, рожденным вне брака. В графе отец так и стоял прочерк. Ермаков несколько раз заговаривал о том, чтобы официально усыновить мальчика, но она каждый раз тянула время, находила любые предлоги, чтобы этого не делать.

Яна очень ценила все то, что Виктор делает для ее сына, но не могла просто взять и забыть о том, что у ее ребенка есть родной отец. Да, этот человек однажды бросил ее, не пожелав выслушать. Но он и понятия не имел о ребенке. Вполне возможно, если бы Яна смогла смирить свою гордость и предприняла еще одну попытку объясниться с ним, если бы Сеня узнал, что она носит под сердцем его ребенка, вполне возможно, все было бы совсем иначе. Но она была слишком обижена на него. А когда обида немного отступила, было уже слишком поздно — он был женат на Марине, она была любовницей Ермакова. Они с Арсением оба были слишком молоды и горячи, чтобы, оставив эмоции, посмотреть на ситуацию спокойно и подумать о последствиях.

А теперь… Что бы ни было написано в свидетельстве о рождении, Павлик справедливо считает Виктора отцом, хотя знает, что он неродной. И это держит крепче любых контрактов.

Теперь Яна хорошо понимала, что сцена в ресторане, скорее всего, была специально разыграна Виктором, что он долгие месяцы готовил для этого почву. Она отдавала себе отчет и в том, что муж хорошо понимает, что для нее, как матери, на первом месте интересы сына. И постепенно стал одним из главных людей в жизни Павлика. Постепенно Ермаков опутал ее по рукам и ногам. И как теперь сбежать? Но самым страшным было то, что за долгие годы она и в самом деле привязалась к мужу. Она не идеализировала его, не было той всепоглощающей любви и страсти, которые связывали ее с Арсением. Но Ермаков стал ей близким человеком и сердце замирало от мысли, что придется причинить ему боль.

В этом смысле Арсению куда проще — их связь с Мариной, судя по всему, давно прервалась. Судя по тому, что он говорит о жене, они давно чужие друг другу люди, которых связывает только общий ребенок.

— Нам много чего предстоит, — вздохнула Яна. — Не забывай о журналистах. Как только просочится хоть какая-то информация про наш роман, они тебе прохода не дадут.

Они стояли на палубе и целовались, глядя на рассвет.

— Когда здесь, я представляю, как ты рос в Африке, среди всей этой красоты.

— Вообще-то мой отец работал в центральной Африке, там еще жарче. Но не менее красиво. Мы когда-нибудь слетаем туда, я тебе покажу.

Яна подумала, как славно было бы взять с собой Павлика и Дашу. На берегу она в последний раз прижалась к Сене, благодаря судьбу за каждое мгновение, проведенное с любимым.

***

Когда она ушла, Арсений места себе не находил. Это напоминало изысканную пытку. Он должен отпускать свою женщину к другому. Он, Арсений Медведев. Да каждый человек в его компании от вице-президента Игоря Монахова до курьера, считает, что он может все. Выходит, он ничего не может. И даже денег недостаточно для того, чтобы купить свободу для себя и Яны.

Ближайшим рейсом он вылетел в Москву, хотя изначально планировал остаться в Тунисе до окончания съемок. Но он не мог больше ждать. Ему необходимо было немедленно увидеть своего адвоката.

Лев Самбурский считался одним из лучших юристов стране. Несмотря на преклонный возраст, он сохранил бодрость духа и стальную хватку. А уж по части опыта в щекотливых делах с ним никто не мог тягаться. Когда Арсений Медведев ворвался в его офис на Тверской, пришлось отменить совещание адвокатского бюро. Но Лев знал — в отличии от большинства «новых русских» Сеня, сын дипломата, не носит золотых цепей и малиновых пиджаков, он хорошо воспитан и обладает безупречными манерами. Если просит принять его немедленно, значит, дошел до точки. Кроме того, адвокату было что ему сказать.