Безжалостные Существа - Джей Ти Джессинжер
Я толкаю двери, направляю пистолет на ближайшего ко мне парня и резко говорю:
— Эй.
Тот резко оборачивается, злобно плюясь и размахивая пистолетом, направляя его в мою сторону.
Моя пуля оказывается у него прямо промеж глаз.
Я жду долю секунды, пока его товарищ повернётся ко мне лицом, а затем стреляю ему в грудь.
Никогда не стреляю человеку в спину. Это неспортивно.
Затем я бегу, пересекая ресторан, к Слоан и Ставросу, когда отдалённый звук воя сирен становится ближе. Когда я подхожу к ним, они уже на ногах.
— Ты в порядке?
Слоан кивает. Она где-то потеряла свои красные туфли, но, не считая этого, у неё даже причёска не растрепалась...
— Где Нат?
— В безопасности. — Я поворачиваюсь к Ставросу и командую по-русски: — Уведи её отсюда. Все немы как рыбы. Ты не видел меня здесь сегодня вечером. Понял?
Он кивает один раз.
— Я свяжусь с тобой, чтобы обсудить, что, черт возьми, здесь произошло и как ты загладишь свою вину передо мной. А теперь идите.
Ставрос тащит Слоан за руку, направляясь к выходу.
Я бегу обратно в комнату отдыха для сотрудников и нахожу Натали, которая расхаживает там, заламывая руки. Как только я вхожу в комнату, и Натали видит меня, она выпаливает:
— О, слава богу!
Она радуется, что я не умер.
Я бы подумал, что чувство, распирающее в этот момент мою грудь, было счастьем, но мне-то знать лучше. Я перестал испытывать эту особую эмоцию много лет назад.
— Поторопись. Нам нужно идти.
Я беру её за руку и вывожу из комнаты. Натали следует за мной без возражений, хватая меня за руку и подстраиваясь под мой шаг. Мы выбираемся через чёрный ход и добираемся до внедорожника как раз в тот момент, когда три полицейские машины показываются на холме, а затем быстро мчатся по дороге к ресторану.
Если нам повезёт, полицейские не увидят, как мы уходим.
Если нам повезёт ещё больше, в ресторане не будет камер видеонаблюдения внутри.
И если все звезды сойдутся в нужной точке и боги улыбнутся нам, ни один из свидетелей не сможет дать полиции точное описание кого-либо из нас.
Однако у меня плохое предчувствие по поводу того, что одна перепуганная сотрудница в этот момент на кухне сжимает своё ожерелье с крестом.
Полагаю, что мой образ уже выжжен глубоко в её душе.
16
Нат
Kейдж хранит молчание, пока ведет машину. Его руки твердо лежат на руле. Он расслаблен и спокоен.
Очевидно, что я здесь единственная, кто тихо начинает сходить с ума.
Слова вырываются у меня с придыханием:
— Что произошло? Почему началась стрельба?
— Пока не знаю. Но выясню.
— Что насчет Слоан?
— Она в порядке. Она со Ставросом, и он защитит ее ценой собственной жизни.
Кейдж издает мрачный смешок.
— Что смешного?
Он переводит на меня взгляд.
— Ставросу прекрасно известно, что если он не защитит ее, а на теле Слоан появится хотя бы царапина, то он и все, кто ему дорог, поплатятся за это.
— Что значит... что ты их убьешь.
— Ага. Изощренно неприятным образом.
Хотелось бы мне унять сердцебиение. Крайне трудно сосредоточиться, пока пытаешься предотвратить подступающий инфаркт.
Кейдж изучает мое лицо, затем снова смотрит на дорогу.
— Делай медленные, глубокие вдохи.
— Это еще зачем?
— У тебя гипервентиляция.
Он прав: так и есть. В данный момент я больше напоминаю мопса с внезапным приступом астмы. Откидываюсь на спинку сиденья, закрываю глаза и пытаюсь успокоиться.
Но ничего не получается.
— Копы...
— Если они свяжутся с тобой, не разговаривай с ними. По закону ты не обязана разговаривать с ними, чем бы они ни угрожали. У тебя есть законное право хранить молчание, даже если тебя взяли под стражу или посадили в тюрьму.
Я впадаю в панику. У меня срывается голос.
— Взяли под стражу? Упекли в тюрьму?
— Это был всего лишь пример. Они тебя не арестуют. Ты ни в чем не виновата. Просто предупреждаю, что, если они свяжутся с тобой... в чем я сильно сомневаюсь, хотя... просто не отвечай на их вопросы. Они не вправе заставить тебя против твоей воли.
Из моего рта вырывается еще больше хрипов.
Кейдж понижает голос.
— Особенно, не упоминай обо мне.
Его замечание ставит меня в тупик, после чего я выхожу из себя.
— Хочешь сказать, что думаешь, будто я сдам тебя копам с потрохами?
— Нет. Просто говорю, что, если властям станет известно, что ты как-то связана со мной, ты для них станешь весьма привлекательной особой. Они возьмут тебя под круглосуточный надзор. Понатыкают прослушку у тебя в доме. Все твои телефонные звонки будут записываться. Они будут просматривать твою почту, копаться в твоем мусоре и интересоваться историей поиска в твоем браузере. Твоя жизнь никогда не будет прежней.
Я смотрю на точеный профиль Кейджа, разинув рот, пока машина на полной скорости мчится, прорезая ткань ночи.
Кейдж тихо говорит:
— Как ты думаешь, почему меня не было все эти месяцы?
— Но ты же вернулся.
— Все потому, что я крайне эгоистичный придурок.
— Так какими ты представлял наши с тобой отношения? Что мы будем скрываться под покровом ночи? Будем притворяться, что знать друг друга не знаем, но все равно натыкаемся друг на друга как бы невзначай?
— В двух словах... да.
Вот теперь меня накрывает настоящая злость. Жар на моих щеках способен обогреть весь салон машины. Я требую от него ответа:
— Полагаешь, я заслуживаю такого отношения? Типа это какой-то недоделанный статус девушки по вызову для быстрого перепиха?
— Нет, — произносит он твердо. — И, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, тебе стоит прямо сейчас послать меня к чертям собачьим, и никогда больше не видеться со мной.
Я в ярости смотрю на него.
— Должна.
– Ага. Обязана.
Проклятье. Невозможно спорить с тем, кто во всем соглашается с тобой.
Не сбавляя скорости, Кейдж поворачивает за угол. Машина сворачивает, шины визжат. Я ни на секунду не отвожу взгляда от его лица.
— Ладно, и что нам теперь делать?
— По-моему, все очевидно.
— Только попробуй еще раз заговорить со мной снисходительным тоном, и я огрею тебя по твоей умной башке.
Кейдж поджимает губы, подозреваю, чтобы сдержать смех.
— Тебе нужно принять решение, Натали.
—
