Короли старшей школы - Меган Брэнди

Я перестраховываюсь и беру то, что похоже на салями, только светлее.

– Они, вероятно, потом включат все в стоимость номера.

Она хихикает, вытирая руки.

Как раз в это время трогается поезд, и мы поворачиваемся, чтобы посмотреть на него.

– Куда опять подевались парни?

Поехали навестить Зоуи, но я не могу сказать ей этого, поэтому бросаю взгляд, говорящий: не спрашивай, чтобы мне не пришлось врать.

Она легко меняет тему, и мы проводим остаток дня, обмениваясь историями о забавных штуках, которые мы видели, и обо всем, над чем можно посмеяться.

Сегодня не такой уж дерьмовый день.

Мэддок

Это худший день, который у меня был с тех пор, как я заставил себя вернуться в школу Брейшо, изуродованный, побитый и неправильный во всех отношениях.

Рэйвен рядом с Кэпом, сучка Грейвен рядом со мной. Не то чтобы я утруждал себя разговорами с ней, смотрел на нее или вообще признавал ее присутствие. Впрочем, ей все равно. Все, чего она хотела взамен за потраченные несколько дней, – это вернуться в колледж Грейвен и растрепать, как она удобно устроилась за столом Брейшо. Сомневаюсь, что ей было хоть сколько-нибудь комфортно, но это не имеет значения, все было только для вида.

Черт, вся моя жизнь, мои братья и мои девушки сейчас – не что иное как гребаное шоу. То, в котором я перестал играть роль, так что я, черт возьми, перестал что-то значить.

Снова.

И вот я здесь, хочу насладиться временем своей племянницей, как мои братья, но нахожу все возможные причины, чтобы уйти.

Сначала я решил проверить электрическое ограждение, затем пройтись по территории и убедиться, что нет признаков взлома или подготовки к нему. После этого я зашел внутрь и проверил все окна, сбросил сигнализацию и заглянул на чердак.

Я не мог думать ни о чем другом, так что теперь стою, уткнувшись в телефон, но только до момента, когда маленькие ножки приземляются передо мной и ко мне обращаются большие голубые глаза.

– Чиииз! – говорит она, улыбаясь, глядя в мой телефон.

Я смеюсь, делаю небольшой шаг назад и фотографирую ее, как она хочет.

– Хочу посмотреть! – Она тянется за телефоном, поэтому я наклоняюсь и поворачиваю экран к ней.

Она смеется над собой, вырывает телефон у меня из рук, а затем опускается на мое согнутое колено.

Я быстро восстанавливаю равновесие, чтобы мы не упали, и она начинает болтать ногами. Она нажимает на кучу кнопок, но, когда ничего не происходит, отдает мне телефон и встает.

– Да-вай! – говорит она мне через плечо и возвращается к Кэптену и Ройсу, которые смотрят на меня, стоя всего в нескольких футах.

Я делаю шаг вперед, но замираю в ту секунду, когда Кэп наклоняется, чтобы поднять ее, и крепко обнимает.

Мой разум рисует Рэйвен рядом с ним, его улыбку и руки Зоуи, протянутые к ним обоим.

Я поворачиваюсь, сажусь в свой внедорожник и уезжаю.

Вот почему я сегодня сам сел за руль.

После быстрой остановки у дома я паркуюсь перед большими воротами складов и жду, когда их откроют. Я медленно сдаю назад, останавливаясь, когда перед моей машины оказывается прямо на линии. Таким образом ни Кэп, ни Ройс не смогут припарковаться сзади. Не то чтобы они собирались сюда приехать.

Мак подходит, кивает и хмурится, поэтому я открываю дверь, вытаскиваю бутылки с пассажирского сиденья и машу ими.

С легким смешком он качает головой, отходя в сторону, чтобы я мог выйти.

Я нажимаю кнопку на брелоке, и задняя дверь открывается.

Мы оба садимся, и я, не теряя времени, открываю бутылку и делаю несколько глотков прямо из горла.

Я передаю ее Маку, он говорит:

– Полагаю, то, что ты здесь без своих братьев, означает, что они не знают, что ты здесь?

– Нет. – Я смотрю на толпу.

Они готовятся к боям, делают ставки и все облажаются.

Я смотрю на здание на краю участка:

– Позовите кого-нибудь туда, выпотрошите гребаную коробку и разложите все по полочкам. Сделай там место, где мы сможем расслабиться подальше от посторонних глаз. Пусть там будет еще комната.

Мак кивает, вытаскивая свой телефон.

– Сделаю.

Я снова пью из бутылки, жидкость жжет мне гортань на пути вниз.

– Кто у тебя сегодня распределяет?

– Это все делает Бас. Мы пишем ему имена, он посылает нам план. Все утверждает.

Я пристально смотрю на людей, которые веселятся, чертово веселье.

Бишоп должен быть сосредоточен на чем-то одном и только на этом – не сводить глаз с Рэйвен.

Я делаю еще глоток, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Битва ночи, измени ее. Я хочу выйти.

Я поворачиваю голову к Маку, когда он ничего не говорит.

Он секунду смотрит на меня, но кивает и уходит.

Каждые несколько минут все больше и больше людей проходят через ворота, и вскоре заведение переполняется, охрана оцепила периметр, а музыка зазвучала громче. Алкоголь подействовал, и моя кровь потеплела.

Толпа собирается сзади, когда начинаются первые бои, поэтому я отталкиваюсь от бампера и стягиваю рубашку через голову. Моя рука подсознательно трется о татуировку, но в ту секунду, когда я это осознаю, отдергиваю ее.

Черт.

Я провожу рукой по лицу. Я в полной заднице и действую противоположно тому, чего хочу.

Мне нужен пустой разум, я хочу, чтобы моя голова и сердце онемели, как и мое тело. Как так получается, что я не чувствую физической боли, но внутри у меня такое ощущение, будто кто-то, поднося ко мне бритву, медленно, методично разрезает каждый гребаный дюйм, не оставляя ни частицы нетронутой, не отмеченной, не наказанной.

Вот что это такое, как нож в живот.

Моя горькая и жестокая награда.

Отдай все, что у тебя есть, умри с бьющимся сердцем.

Сохрани это, живи с тяжелым чувством.

Я отдал ее, и теперь я ходячий гребаный зомби.

Мак возвращается, готовый залепить мне костяшки пальцев, но я стряхиваю его, делаю последний глоток, черт возьми, и двигаюсь к краю самого большого кольца.

Я стою там, немного покачиваясь, не уходя с передней стойки, когда бой заканчивается быстрым нокаутом и начинается следующий.

Персонажи помельче закончились, толпа разрастается, все шире и шире. Становится громче.

А я становлюсь все пьянее, мое тело тяжелеет, но я чувствую себя легким, как гребаное перышко.

Данте, наш заводила, кладет свой мегафон на бок и подходит ко мне. Он хлопает меня по спине, его глаза устремлены на двоих в центре, танцующих друг вокруг друга.

– Что хорошего, Брейшо?