Я тебя завоюю (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

— Пока нет, — отрицательно качаю головой.

— Сколько времени? — сонно тянет парень, оставляя на плече дорожку из легких поцелуев.

Время… время… Я не хочу о нем думать. Хочу остаться здесь с Андреем как можно дольше.

— Половина восьмого, — нехотя отвечаю.

Парень на миг зависает.

— Черт! — Он крепко целует меня в щеку, отстранятся. — Мне нужно предупредить секретаршу, что задержусь.

Мне бы тоже стоило позвонить Палычу и предупредить, что сегодня меня не будет, но мое время терпит, так что могу с этим не торопиться.

Наблюдаю за Андреем из-под полуопущенных ресниц: движения парня резкие, порывистые, он будто что-то вспомнил неожиданно важное и теперь нервничает из-за того, что я, возможно, являюсь помехой.

Поднявшись на ноги, он, ничуть не стесняясь своей наготы, с голыми ягодицами подходит к шкафу, достает оттуда халат, надевает его. И только после этого поворачивается ко мне лицом.

— Сегодня нужно будет съездить к доктору. Скажи матери, пусть возьмет последние снимки и заключения, что тебе делали. Все это пригодится, — слишком серьезно произносит Андрей.

В его взгляде я вижу лишь беспокойство и нервозность, и куда только делись его мягкость и озорство, которыми был наполнен его голос несколько минут назад?

— Хорошо, — киваю, подтягивая к подбородку одеяло. — Почему ты так озабочен? — не удержавшись, задаю вопрос.

— Нет, вовсе нет, — качает головой и в глаза мне не смотрит, уже погрузившись в свои мысли, ищет чей-то номер в телефоне. — Подождешь секунду? — даже не смотрит на меня.

У меня моментально проясняется сознание, куда-то на задний план скатывается созданная моей фантазией атмосфера легкой романтичности и эйфории. Все идет прахом, столкнувшись с безразличием.

— Аня, доброе утро. Надеюсь, не разбудил, — слышу холодный голос Андрея из-под одеяла. Смотреть на него не могу, сразу начинают щипать глаза.

— Уже на полпути к офису?! Ну, вот и отлично, — продолжает парень. — Сегодня я буду только после обеда. Никаких встреч. Заеду только для того, чтобы ввести в курс дела Владимира Романовича.

Затаив дыхание, слушаю его. Он куда-то собирается? Почему не пойдет на работу?

В сердце закрадывается волнение. Что все это значит?

— Нет, его я сам предупрежу. До встречи.

В номере повисает тишина, но совсем не надолго.

— Володь, это я. Не спишь? Уже за рулем? Куда тебя несет в такую рань? Не мое дело?! Тут соглашусь, — слышу его приглушенный смешок. — Слушай, мне нужно исчезнуть на несколько дней, нужна твоя помощь. Ты уже знаешь? Черт, не пойму, Аня с тобой?! — сердится. — Я же просил, Володь?! Ладно, не кипячусь. Ты ей просто помогаешь? — следом идет грубое ругательство, от которого мои уши трубочкой сворачиваются. — Я спокоен, Володь. Все хорошо. При встрече, я понял. После обеда в офисе. Договорились.

По тому, как снова наступает тишина, я понимаю, что Андрей сбросил вызов. Затаившись, я так и не предпринимаю попыток взглянуть на парня.

— Степ, здравствуй. Извини, что так рано. Не разбудил?

Какое у Андрея, однако, насыщенное утро! Неужели у него так каждый день?

— Описание готово? Да, здорово. Что? Да. Сейчас запишу.

Мне становится любопытно, что там нужно записать, и я приспускаю край одеяла, выглядываю. Андрей хмурит брови, слушая собеседника. Поглядывая в окно, нервно выстукивает пальцем о корпус айфона.

— Давид Артурович, запомнил. Ты тогда звякни ему, скажи, что от тебя приедем, чтобы не было недопониманий. Спасиб тебе. В долгу. — Андрей отключается и в этот раз сует телефон в карман, переводит взгляд в мою сторону.

Мгновение, и он наполняются теплом и нежностью. Морщинки, залегшие на лбу от сосредоточенности, разглаживаются, и губы обнажают ряд белых зубов в улыбке.

— Ты чего прячешься? — играет бровями, наступая на меня.

— Не прячусь, а отгораживаюсь. Ты слишком громкий. И это мне мешает спать.

Парень на секунду теряется. Не ожидал, видимо, такого ответа.

— Эм, ну прости, Мартышка. Я не нарочно, — пожимает плечами. — Но мне почему-то показалось, что ты тоже ранняя пташка, — кивает он на телефон, который лежит на моей подушке.

— Казалось ему, — бормочу под нос.

В ту же секунду горячие пальцы Андрея забираются под одеяло, и я чувствую их лодыжках.

— Сейчас проверим, — многообещающе хмыкает парень, пробираясь все выше и выше, щекоча внутреннюю часть бедра.

Черт! Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться и не потерять лицо. Но меня хватает ровно до того момента, когда пальцы Андрей подбираются к той черте, где становится уже не до смеха. Одним резким движением он сдергивает с меня одеяло, оставляя без защиты.

Мгновение, и его взгляд становится тягучим, туманным, притягивающим. С моих губ срывается стон, когда парень медленно начинает развязывать пояс халата, продолжая гипнотизировать меня. Моя кожа горит в предвкушении, а между ног разрастается настоящее пожарище, которое вот-вот поглотит меня. У меня зудит все тело, не могу больше ждать. Порывисто приподнимаюсь на локтях, чтобы подтянуться и сменить положение тела, как меня тут же скручивает от боли.

Громкий. Чересчур громкий крик срывается с губ. Я валюсь на бок, сжимаюсь в клубок. Слезы градом льются из глаз, и меня, не переставая, выворачивает от боли.

— Твою мать! — слышу сквозь вату в ушах растерянный голос Андрея. — Олеся, мля!

Меня все сильнее сжимает огненный обруч боли, мне кажется, что еще немного и я задохнусь. Легкие горят огнем. Время теряет для меня значение. Я его больше не ощущаю, проваливаюсь в безвременный котлован непрекращающейся адовой боли.

Мой слух больше не улавливает голоса Андрея, я даже перестаю слышать себя, только боль. Всепоглощающая. Страшная. Затягивающая в свою топь.

— Олесь?

Мягко, еле прикасаясь, меня кто-то трогает за плечо.

Я выныриваю из сна, открываю глаза. Надо мной высокий расписной потолок с деревянными балками и прозрачный балдахин, украшающий периметр кровати.

Поворачиваю на бок голову. Андрей сидит рядом на стуле, уперевшись локтями в колени. Взгляд потемневший, под глазами залегли черные тени. Однодневная щетина придает ему еще большей усталости.

— Привет, — улыбаюсь, протягиваю к нему руку. — Что-то не так?

— Привет, малышка, — устало улыбается, подсаживается совсем близко и, переплетая наши пальцы, целует в самый центр ладошки и так остается сидеть, уткнувшись носом в нее.

— Андрей, — в недоумении смотрю на его макушку.

А спустя миг я понимаю, что с ним не так, когда хочу повернуться на бок и … снова не чувствую своих ног.

Боль разочарования, словно острый нож, пронзает сердце. Я только поджимаю губы. Ничего, я же сильная. Да и где-то на задворках рассудка я знала, что радовалась зря. Это все было лишь кратковременной иллюзией к пожизненному пребыванию в инвалидном кресле.

— Андрей?

Запускаю пальцы свободной руки в волосы парня и пропускаю их через пятерню.

Один раз. Второй. Парень не реагирует.

— Я думал, ты умрешь, — скрипучим голосом отвечает. Мое сердце, пропустив удар, замирает, сжимается.

Андрей медленно поднимает голову, смотрит на меня так пронзительно, что дух захватывает от эмоций, что бурлят в его глазах.

— Прости. Я не хотела тебя напугать.

Кладу ладонь ему на щеку, провожу по ней пальцами, еле сдерживая слёзы.

— Напугать?! — невесело хмыкает. — Мне в тот момент хотелось только одного, Олесь: чтобы мы поменялись местами. Это было невыносимо видеть твою боль. Ненавижу себя за то, что допустил подобное!

— Эй, ты что такое говоришь? — Опускаю руки, упираясь локтями в матрас. — Все было уже давно решено за нас, Андрей. Не нужно себя ни в чем винить, уже ничего не исправишь. Я смирилась со своей инвалидностью. И советую тебе сделать то же самое, если, конечно, ты хочешь остаться со мной.

Последние слова даются мне с трудом. Царапая ими язык, у меня все же получается их озвучить, хоть я очень боюсь услышать ответ.