Неподходящая девчонка (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

– И сколько у меня времени?

– Чем быстрее найдем, тем лучше. Хотелось бы уложиться в пару месяцев, ангелочек.

Я киваю.

– Это все? Я могу идти?

– Можешь. Вот мой номер, запиши его себе, а от визитки избавься.

Игорь кладет на стол картонный прямоугольник, я прячу его в рюкзак, не глядя.

– А что будет потом? – смотрю на него исподлобья. – Где гарантия, что тебе еще что-то не понадобится? Мне нужна запись с камер.

Игорь усмехается, подаваясь вперед, ставит локти на стол.

– А ты молодец, ангелочек, видно, что повзрослела. Найдешь компромат – получишь видеозапись. Как видишь, все честно.

Честно? Если это честно… Ничего не говорю, только снова киваю и ухожу.

Иду по инерции, не глядя по сторонам. В голове хаос и раздрай. Надо как-то собраться, обдумать все случившееся, но у меня нет сил. С трудом дохожу до дома и уже там даю волю эмоциям. Падаю на кровать, сворачиваясь калачиком. Нужно что-то придумать. Я не смогу шпионить за Костей, вызнавать у него что-то, рыться в его вещах. Но и правду рассказать не могу. Никак не могу. Он отвернется от меня навсегда. А я… Я вдруг остро осознаю, что не хочу его терять. Несмотря на наши неопределенные отношения, на то, что вместе мы всего-то несколько дней, на то, что непонятно, что нас ждет впереди… То, что я испытываю к нему – непонятное, нечто особенное, странная тяга. Не похожая на доброе отношение к Илье, или сумасшедшее ощущение свободы, которое я чувствовала рядом с Игорем.

– Наташа!

Сжимаю пальцы на компьютерной мышке, выдыхая. Так, сейчас самое сложное. Мама появляется в комнате, я поворачиваюсь к ней с вопросительным взглядом.

– Ты рассталась с Даниилом?

– Да.

Мама изумленно хлопает глазами. Мне кажется, такой растерянной я еще никогда ее не видела.

– Ты с ума сошла? – наконец спрашивает она.

– Мам, я не сошла с ума. Просто мы с Даней не подходим друг другу.

Мама снова погружается в изумление.

– Что значит, не подходите? Ты собиралась за него замуж.

– Нет, это ты собиралась выдать меня за него замуж. Но, мам, это невозможно.

– Но почему?

– Хотя бы потому, что мы не виделись с ним почти три недели. А до этого виделись только в институте, если совпадали дни. И мне кажется, если бы я не сказала Дане, что мы расстаемся, а просто перестала бы ему писать, он бы и не заметил. А я бы и не расстроилась.

Я выдаю эту речь на одном дыхании и замираю, ожидая вердикта. Я долго репетировала эту сцену, набиралась смелости, чтобы это сказать, но все равно мне безумно страшно сейчас. За двадцать лет это первый раз, когда я иду против маминого решения, притом такого глобального, как выбор мужа.

Мама только в обалдении вздергивает бровями, присаживается на край кровати.

– Просто у вас сессия…

– Сессия закончилась две недели назад. Мам, мы с Данькой не любим друг друга и не подходим друг другу, понимаешь? Он, конечно, добрый парень, но я хотела бы выйти замуж за человека, которого буду видеть чаще, чем раз в месяц.

Мама вздыхает, напряженно о чем-то думает. С каждой секундой ее размышлений я нервничаю все больше. Внутри все натягивается струной.

– Ладно, – выдает вдруг она, я расширяю глаза, не веря. – Может, ты и права. Хотя Даня прекрасный мальчик. Но ты еще молода, так что время есть. Найдем тебе кого-нибудь, чтобы он был женат не только на науке, но и на тебе.

– Не надо мне никого искать!

Мама встает, отмахиваясь.

– Много ты понимаешь. Я хочу отдать тебя в хорошие руки. Поболтаю со своими в институте, наверняка у кого-нибудь найдутся мальчики подходящего возраста. Так что особо не разгуливай со своей Юлькой.

Юлька моя одногруппница, я прикрываюсь ей, чтобы каждый вечер убегать на встречу с Игорем. Да, я научилась врать родителям на удивление быстро. Так же быстро, как изменилась моя жизнь три недели назад, когда я пришла в бар «Слон». Это настоящее безумие, но оно невероятно крутое. Игорь – сосредоточение всего запретного и притягательного, и оно все сыплется на меня. Дискотеки, грязные танцы, алкоголь, быстрая езда, шумные компании, безудержный секс, пропитанный пошлостью. Я теряю голову, совершая поступки, которые раньше казались невозможными.

Слышу, как вибрирует телефон, сообщение от Игоря:

«Надень сегодня юбку, а нижнее белье не надевай».

В висках стучит от одной мысли, что я выйду на улицу в таком виде, закусываю губу и пишу ответ:

«Договорились. Только взамен ты дашь мне поводить машину»

«Не вопрос, ангелочек. А потом в этой машине я тебя…»

Глава 38

Умываю лицо холодной водой снова и снова, смотрю в зеркало на опухшее лицо с покрасневшими глазами. Я все-таки не удержалась, хотя велела себе не расклеиваться. Лежала, плакала на кровати, пока не вырубилась, спустя не знаю сколько времени. Даже не слышала, когда Костя звонил.

А он взял и приехал, потому что переживал. От этого почему-то еще больнее. Теперь я не могу радоваться его чувствам, которые он проявляет ко мне. Я честно хотела все ему рассказать. И не смогла. Потому что уверена: тогда все кончится. Совсем. А я не хочу, не могу вот так резко…

Снова вытираю слезы. Нужно выйти и рассказать ему правду. Я должна это сделать. Я попрошу у него защиты, да, мы расстанемся, это понятно, не обсуждается. Да, все закончится, но оно в любом случае закончится. Даже если бы мне вдруг повезло, и я бы нашла компромат на отца Ильи – все бы тоже закончилось с этим, только стало бы еще хуже.

Поэтому какая разница, сейчас или позже? Только очень хочется, чтобы позже.

Выдыхаю, выхожу из ванной и натыкаюсь взглядом на Костю. Он стоит в дверном проеме комнаты.

– Все в порядке? – спрашиваю зачем-то, сжимаясь под его взглядом. Костя хмурится, разглядывает меня, словно он уже знает всю правду.

– Да, – говорит все же. – Но мне надо срочно уехать, Нат. Позвонили с работы… Нужно мое присутствие.

– Да, конечно, я понимаю, – киваю, продолжая смотреть на него. Внутри начинает зреть страх: что-то не то. Убеждаю себя, что просто нагнетаю из-за случившегося. Костя проходит в прихожую, обувается, поднявшись, снова смотрит на меня. Словно хочет что-то сказать, но передумывает. Берется за дверную ручку, я не выдерживаю, подхожу к нему, прижимаюсь со спины, крепко обнимая. Чувствую, как он напрягается, потом кладет руку на мои, гладит. Разворачивается, оказываясь лицом ко мне. Хмурится. Безостановочно хмурится, и это пугает. Костя ведет пальцами от виска к моей щеке, а я цепляюсь за его рубашку. Он наклоняется, целует меня, сначала осторожно, нежно касаясь губами губ, потом поцелуй становится более требовательным. Я отвечаю. Подаюсь ему навстречу, не расцепляя объятий. И когда он отстраняется, ловлю его взгляд, мелькает мысль: мы словно прощаемся. Но я гоню ее прочь.

– Пока, Нат, – Костя сжимает меня на мгновенье в своих руках, а потом словно нехотя отпускает и уходит. Я провожаю его в дверях, слушаю, пока не затихают шаги и не хлопает тяжелая металлическая дверь внизу. Потом бегу к окну. Костя доходит до машины, открывает дверцу, помедлив возле нее, оборачивается на мои окна. Делаю знак рукой, он кивает в ответ. Когда машина покидает двор, я возвращаюсь в комнату и сажусь на край кровати. Только понимаю: он не сказал, когда теперь приедет. Наверное, после работы? Но когда часы показывают восемь, от Кости так и нет вестей. Как нет и его самого. Я отчего-то не решаюсь написать или позвонить. Сижу, жду, сама не зная чего. Работа не идет, просто не могу сосредоточиться, мысли разбегаются, руки дрожат. То возвращаюсь к разговору с Игорем, то к прощанию с Костей, то вдруг вспоминаю Илью, нашу встречу возле леса, когда села в его машину. Вспоминаю, какой он был тогда уставший, как мягко улыбался. Пусть он поступил со мной не очень красиво, выбрав в качестве «тихой гавани», но я могу его понять. Слишком много потрясений: авария, отношения с отцом, предательство любимой девушки – он просто боялся новой боли и искал спокойствия. А я… Зажмуриваюсь в который раз, у меня уже глаза болят. Он никогда мне не простит случившегося. Никогда.