Его чужая жена (СИ) - Тутусина Анна

— Карина, это ко мне, — встаю рядом с ней у открытой двери.

— Что он тут делает? — внимательно наблюдая за тем, как к дому по вымощенной дорожке приближается Миша с пакетом в руках.

— Пришёл ко мне, — повторяю очевидное.

— Это я поняла. Вот только не поняла, зачем он пришёл?

— Я тебе позже расскажу, ладно?

— Ладно, — она перевела на меня взгляд, посмотрела внимательно мне в глаза, и, убедившись, что я в порядке, отошла назад, — Я буду в своей комнате. И у меня очень чуткий слух.

— Спасибо, — благодарю её, провожая взглядом до лестницы, и пропускаю момент, когда Миша, поднявшись по ступенькам, подходит совсем близко ко мне.

— Привет, — слышу его голос и вздрагиваю от неожиданности.

— Привет, — отхожу в сторону, пропуская его в дом.

— Вот, тут все по списку. Листок с рекомендациями врача внутри, — протягивает мне пакет, когда мы устраиваемся в гостиной. Он — на диване, я сажусь напротив в кресло.

— Спасибо. Сколько…

— Перестань! — не даёт мне договорить. — Я хочу помочь. Это из-за меня с тобой случилось то, что случилось.

Прозвучало довольно двусмысленно, но он имел ввиду только вчерашний вечер, а не мою беременность.

Он просто хочет загладить свою вину. А я-то губу раскатала. Пытаюсь скрыть от него свое разочарование, отвернувшись и пряча глаза.

— Пустяки. Доктор сказал, что это довольно распространённый недуг среди беременных, — беру себя в руки и стараюсь говорить спокойно, чтобы не выдать свое состояние. Не хватало ещё, чтобы он начал испытывать ко мне жалость.

— Как ты себя чувствуешь?

— В целом неплохо, спасибо. Может, чаю?

— Не стоит. Я ненадолго.

Резкий звонок отвлекает от грустных мыслей, мы с Мишей переглядываемся, и не успеваю я подойти к домофону, как на лестнице появляется Карина.

— Я открою, — пробегает мимо нас в прихожую, но спустя пару секунд возвращается. — Там твоя мама.

И в этот момент звонок повторяется.

— Ты ей не открыла?

— Сомневаюсь, что хочу её видеть, — прячет виноватый взгляд, но я даже не думаю обижаться на неё. Сама я видеть свою маму хочу не больше Карины.

— Пойду, открою, — поднимаюсь с кресла, — я сейчас, — говорю Мише и, дождавшись его кивка в ответ, иду к двери.

— Оля, у тебя совесть есть? — влетает в дом, словно фурия.

— Привет, мам.

— Две недели от неё ни слуху, ни духу, а она "привет, мам"?

— Как ты меня нашла?

Не приглашаю её в дом дальше прихожей, не хочу её встречи с Мишей и Кариной. Но мама и сама не горит желанием заходить. Её цель — я, и ей совершенно не важно, где именно выносить мне мозг.

— Пришлось звонить твоему отцу, — корчит презрительную гримасу. — Он сказал, что ты живёшь у него. Почему?

— Потому что он предложил, а я согласилась, — отвечаю честно, но маме такой ответ не по душе.

— Согласилась жить у отца, который тебя бросил? Здесь? С его новой женой и новой дочерью, на которых он тебя променял? С этими…

— Мам, имей уважение. Ты находишься в их доме, — перебиваю её.

— Ох, как она заговорила! — прищуривается, раздувая ноздри, а потом резко успокаивается и продолжает уже елейно-приторным голоском: — Я, вообще-то, по другому поводу пришла. Алексей мне сказал, что вы ни о чём так и не договорились.

Я устало прислоняюсь к стене, мечтая поскорее с ней распрощаться.

— Это не совсем твоё дело, мам. Мы с Лёшей разводимся, — начинаю я, но вижу протест в глазах мамы. Она так просто не успокоится.

— Не моё дело? Ты хочешь в двадцать четыре года стать разведенкой? О чём ты думаешь? Лёша сказал, что готов начать все заново. Он любит тебя, — под её взглядом чувствую себя маленькой бестолковой девчонкой, которой объясняют различие между добром и злом.

И на этом моё терпение лопается. Я итак слишком долго терпела, старалась быть вежливой.

— А он рассказал тебе о том, что пока ты тратишь свое время на то, чтобы нас свести, он припеваючи живёт со своей любовницей и двухлетним сыном?

— О чем ты?

— О чем я? — отталкиваюсь от стены и кидаю взгляд в сторону гостиной, опасаясь быть услышанной другим моим гостем, — О том, что три года назад, пока ты отпаивала меня травками после… — запинаюсь на мгновение, — после сама знаешь чего, он преспокойненько встречался с другой женщиной.

— Какой женщиной? Лёша не мог, он любит тебя. Ты, случайно, не заболела? — и она всерьёз тянет руку к моему лбу, чтобы проверить, не поднялась ли у меня температура.

Отшатываюсь от неё и, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на неё, выплескиваю накопившуюся обиду:

— Почему ты не можешь хоть раз встать на мою сторону? Почему веришь ему, а не своей дочери? Три года назад, пока я приходила в себя после аборта, на который он меня отправил, твой любимый зять заделал сына посторонней девушке, — цежу сквозь зубы, наблюдая за тем, как вытягивается мамино лицо. — Да, мам, представляешь? А пока я умоляла его о ребенке, он воспитывал сына на стороне. Забавно, правда? А сейчас, когда он ушёл от меня к другой женщине и своему ребёнку, ты требуешь, чтобы я, унижаясь, просила его вернуться? Так?

Не замечаю, как повышаю голос, трясясь крупной дрожью и сжимая нервно пальцы. И не замечаю, как в прихожей появляется Карина.

— Уходите! — сестра указывает маме на дверь, прикрывая меня своей спиной.

— Оля! — окликает меня мама, но я отворачиваюсь от неё, обиженно качая головой.

Миша обнимает меня за плечи и уводит из прихожей.

Глава 34

В объятиях Миши меня охватывает паника, и я начинаю мелко дрожать.

Слышал ли он?

Наверняка же всё слышал, но пока молчит. Жалеет меня? Или презирает? Вряд ли я вызываю у него другие чувства после услышанного им.

— Прости, что пришлось стать свидетелем этой драмы, — говорю, не дожидаясь его сочувствующих слов.

— Расскажешь, что случилось у вас с мужем? — спрашивает, усадив меня на диван.

Сам садится в кресло напротив, и нас снова разделяет журнальный столик, разглядыванием которого я занимаюсь, начиная говорить:

— Нечего особо рассказывать, — хмыкаю. — Я забеременела случайно, поделилась радостной новостью с мужем. А для него эта новость радостной не стала, — вспоминая сейчас то время, всё воспринимается иначе. И, если можно было повернуть время вспять, я не пошла бы на поводу у эгоистичного мужа. — Но я его не виню. Дурой была, и виновата намного больше в том, что натворила.

Миша молчит, а я не решаюсь поднять голову и посмотреть ему в глаза. Не представляю даже, что он думает обо мне.

— Как-то так, — вздыхаю.

— Проводила твою маму до калитки. Уж очень она хотела задержаться, — фыркает Карина, входя в гостиную, и, не церемонясь, усаживается сбоку от меня.

— Спасибо, — виновато улыбаюсь сестре, на что она, прищурив глаза, качает головой.

— Всё нормально, — берёт меня за руку, сжимает её и переключает своё внимание на Мишу. — Какие планы на будущее?

Я замираю, услышав вопрос, даже дышать боюсь. Хочется стукнуть Карину за столь прямолинейный вопрос и в то же время расцеловать её, ведь сама бы я задать его не решилась.

— Планы? Думаю забрать Олю к себе, — задумчиво произносит Миша, и я всё же осмеливаюсь на него посмотреть.

Он не сводит с меня глаз. Ждёт реакции? Моего согласия? А я не знаю, что ответить. Карина тоже замолкает, следит внимательно и за мной, и за Мишей, переводя взгляд с меня на него и обратно.

Я не нахожу, что ответить и начинаю нервничать.

Встаю с дивана и отхожу подальше, чтобы выдохнуть, избавиться от пристального внимания и давящего ожидания. Не хочу сейчас ничего решать, боюсь поторопиться с ответом.

Хоть сердце и рвётся к нему, просит сказать ему "да", разумом я понимаю, что это будет слишком поспешно, необдуманно. И правильно ли?

— Оль, — незаметно подходит сзади и кладёт руки на плечи, притягивает к своей груди.

Я чувствую, как быстро бьётся его сердце. Он тоже волнуется? Что это предложение значит для него?