Отец моего парня (СИ) - Бушар Сандра

— МАША, пока не поздно… Просто, нах, помолчи! — предупреждающе отчеканил Дмитрий Петрович, призывая меня закончить душевное излияние, но я осмелилась продолжить. Очень уж сильно он меня взбесил. Никогда такой злой не была от рождения!

— Так вот, — я перешла на свой обычный тон, без капли иронии и сарказма. — Я очень хорошо провела с вами время, но больше не вижу смысла продолжать это общение. Все купленные вами подарки прошу вернуть в магазин. За ремонт в общежитие прошу выставить счет. Как и за все остальное, что вернуть невозможно. Готова даже подписать кредит на возврат средств. — я коснулась его ладони, и ощутила, какими напряженными были пальцы мужчины в тот момент. Он стал самой настоящей каменной скалой. — Спасибо вам за все. Это самые незабываемые новогодние каникулы в моей жизни! Я их никогда не забуду. И вас тоже.

Аккуратно перекинув на мужчину букет, я увидела, что Дмитрий Петрович с огромным трудом сдерживаться, чтобы что-то не сказать. И, все же, он промолчал. Ну и я молча развернулась, возвращаясь в кафе. Спустя минуту машина уехала.

Глава 9

— Ма-а-ашь, — хитро окликнула меня Лера.

Я, поправляющая блузу перед зеркалом, повернулась к соседской постели и застала девушку жующую печенье.

— Ты уверенна, что готова к экзамену? — спросила она обеспокоенно и я нервно выдохнула.

— Я и на сессии была готова, ты же знаешь, — голос все равно подрагивал, — С чего бы мне сейчас не быть готовой?

Лера многозначительно кивнула на все те бесчисленные цветы, что превратили нашу комнату в огромную клумбу. А все потому, что Дмитрий Петрович молча передавал их с комендантом каждое утро. Даже представить боюсь, как он договорился с нашей престарелой злобной старухой о таком «одолжении»!

Мне некуда было их возвращать; в коридоре оставлять не разрешили; на улицу выставлять в мороз жалко. Пришлось брать в комнату. Но когда места для передвижения не осталось, Лера поставила мне условие: либо я съезжаю со своими цветочками на улицу, либо просто не беру больше цветы в комнату. И тогда пришел вариант дарить их работникам общаги. Только Дима их, словно нарочно, еще больше присылать стал, делая мою жизнь чертовым квестом: кому пристроить очередной букетик?

А еще он звонил. Все две недели звонил каждый день утром и вечером. Один раз. Почти в одно и тоже самое время. Я ждала этого звонка, хоть и не брала трубку. Заблокировать не могла, потому что номер был неопределенным. И на сообщения, которые он мне постоянно слал, ответить тоже не могла. Хотя… И так бы не ответила!

«Когда ты спала, я сделал твое фото и теперь оно стоит у меня на заставке. Ты там такая милая. Прямо ангелочек. Даже слюнка капает… Спокойной ночи, пчелка.»

«Доброе утро, Машунь! В общаге нет твоих вещей, поэтому Игнат привезет их ближе к обеду. Вряд ли ты захочешь забрать их лично, так что он оставить при входе.»

«В моей постели чертовски пусто без тебя. Это так странно, потому что целую жизнь до этого я спал один и ничего не смущало. Теперь же придется засыпать в обнимку с подушкой. Доброй ночи, зайчик!»

«Проснулся с мыслью, что хочу съесть ту твою яичницу, что ты мне готовила в отеле, помнишь? А помнишь лицо администратора, когда я попросил принести свежие сырые яйца прямо в номер? Бесценно!»

«Ехал с работы и увидел на витрине шикарную зеленую комбинацию. Она создана только для твоего тела и моих глаз, пчелка. Остановился, купил. Но увидишь ты ее только когда вернешься!»

Сообщения приходили каждый день… И, как бы я не хотела себе в этом признаваться, под конец второй недели я уже почти привыкла существовать в таком режиме «ждуна». Запрещала себе раскисать. Запрещала себе думать о мужчине, с которым просто нельзя быть вместе, а потом, как какая-то ненормальная, пол ночи перечитывая одну и туже строчку: «Без тебя все какое-то тусклое» датированную двумя днями ранее. И тело мое трепетало вместе с душей. И на губах появлялась улыбка, согнать которую вообще не выходило.

— Лучше бы ты так про джинсы переживала, — подмигнула я подруге, и та замерла с шоколадкой у рта.

— Про джинсы? — заморгала она непонимающе.

— Ты за каникулы столько сладостей слопала, что скоро придется закупать новый гардероб. Размерчика так на три где-то больше…

Договорить я не успела, потому что в лицо мне прилетела увесистая подушка. Я подошла к Лере, возвращая ее на кровать, и замерла у окна. Прямо у парадного входа стоял черный Рендж Ровер и рядом курил Игнат.

— Что там? А?? Куда пялишься?? — заметив мой ошалелый взгляд, Лера пристроилась рядом. — Машка, только не говори мне, что нашла себе третьего мужика за этот год! Я этого просто не перенесу…

— Это Игнат. Водитель того мужчины, что ты видела у кафе… — вынуждена была признать я, потому что подруга бы не отстала.

Довольно улыбнувшись, Лера кинулась к зеркалу, где быстро привела волосы впрядок. Скинула растянутую пижаму и натянула красную комбинацию.

— Идем, провожу тебя. — загадочно подмигнула мне она.

— Зачем? — искренне не поняла я.

— Покурю, — девушка постучала себе по голове. Мол, все элементарно. Но мне таким все не казалось.

— Ты не куришь! — качнула головой я, складывая руки на животе. Хитрый блеск в глазах Леры мне вообще не нравился. — И я с Игнатом никуда не поеду.

— Да не едь ты никуда, прости господи, — закатила глаза она, взрываясь. — Просто представишь меня ему и вали на все четыре стороны!

На такое я была согласна, только вид полу раздетой Леры смущал не на шутку. Если бы она вышла на улицу в купальнике, то выглядела бы более органично.

— Маша, доброе утро! — увидев меня, Игнат быстро выкинул сигарету. Только вот по мне он только мазнул взглядом, ошалело разглядывая Леру. — Дмитрий Петрович сказал подвести на экзамен по истории…

— Я сама дойду, спасибо, — мягко улыбнувшись, я отступила в сторону, позволяя подруге кокетливо вытянуть ножку впереди. Игнат очень оценил, даже испарина на лбу выступила. — Моя подруга Лера очень хочет покурить, но сигареты кончились. Я сказала, ты с ней поделишься.

— С р-радость! — немного растерянно улыбнулся мужчина, почесав затылок.

— Здрасте! — выпалила моя подруга, кивая мне в сторону. Мол, вали давай.

Я под шумок и слиняла.

Всю дорогу до вуза меня трясло не на шутку. Препод по истории отказался ставить зачет перед Новым Годом, хотя я ответила на три билета подряд правильно. Но он, великий и всезнающий, нашел мои слова абсурдными и назначил пересдачу. Как какой-то двоечнице, ей богу.

И хоть я знала в это раз намного больше, чем составляла программа, но все равно внутренний страх почему-то не покидал. Если в этот раз не сдам – будет комиссия. А если сдам на тройку – прощай стипендия. Пятерку уже не поставят, так что только четверка осталась. Других вариантов нет.

— Воронцова? — послышался надменный голос старика после первого же стука, — Входите.

Ему было около семидесяти. Во всяком случае, на вид: сморщенный, высохший, сгорбленный. С надменным видом и с вечно сжатыми губами. Назначил мне пересдачу в самом дальнем крыле вуза, который почти всегда пустовал. Еще и аудитория какая-то жуткая… Сперва входишь в темный предбанник, а из него три двери, лишь одна из них нужная.

— Здравствуйте, я ведь не опоздала?.. — оптимистично улыбнувшись, я кратко осмотрела маленькую аудиторию и поникла. — А где все? Я последняя что ли?

— Вы единственная такая «умная», — с издевкой хмыкнул тот и ударил кулаком по столу, указывая на билеты. — Тяните.

Готовилась я около получаса. Чисто для верности и от страха, потому что знала все прекрасно. И, как оказалось, не зря была моя паника! Паньков валил меня по каждому вопросу, не давая слова вставить. Когда я рассказала ему всю подноготную Екатерины Второй, он вдруг как спросит:

— А какую косметику она предпочитала? В дообеденное время и послеобеденное.

В тот момент я поняла, что дело плохо. Не могла только вспомнить, чем так сильно ему насолила?