Воскресный папа (СИ) - Резник Юлия

- Я сейчас тебе покажу – недолго. Ты у меня пощады еще попросишь!

- Точно?

- Не сомневайся.

И показал. Опрокинул ее на кровать. Навис сверху. И показал, сначала губами и пальцами, а потом, когда она более-менее пришла в себя после первого раза, уже по-настоящему. Тягуче нежно. Никуда не спеша. Теряясь в ней. Сходя с ума от невозможной, какой-то ненормальной нежности и потребности именно в ней.

- О чем думаешь? – спросила она спустя много-много минут молчания. Тихих вдохов, полных нежности взглядов…

- О том, что это точно лучше, чем балет.

От атора: друзья, кто еще не с нами в истории Рината - торопитесь. Скоро стоимость подписки возрастет.

ГЛАВА 24

Ариша

- А здесь Миша обустроил комнату для Маши. Как тебе? Вообще-то раньше тут был кабинет Орлова, и я была против того, чтобы он им жертвовал, но Миша даже слушать меня не стал. Машку он просто обожает! – похвасталась я Любаше и еще раз обошла комнату, чтобы та могла получше рассмотреть наши переделки. Особенно я гордилась панно из дорогущих обоев с зайцами, которыми мы оклеили противоположную от манежа стену. Мне оно жутко нравилось.

- А ты обожаешь его.

- Кого? – мечтательно переспросила я, потеряв нить разговора.

- Орлова, ясное дело.

- Да ну! Брось… У нас обычное партнерство.

Я себе постоянно об этом напоминала. Потому что опасность влюбиться в такого мужика, как Миша, была очень высока. Очень… А что потом?

- Ага. А еще месяц назад ты меня убеждала, что он - ваш воскресный папа, и ничего более, – не упустила возможности помянуть старое Любаша.

- Что тут скажешь? Орлов сумел меня переубедить.

- И насколько он был убедительным?

- В каком смысле? - начала было я, а потом дошло. Я нахмурилась, но, не сумев доиграть роль, повалилась на кресло-качалку и в голос захохотала. – Ты невыносима!

- Так что?

- Очень убедительным, - зарделась я.

- И когда вы съезжаетесь?

- Да вот, собственно… процесс идет полным ходом.

- Родня, наверное, не нарадуется?

- Это мягко сказано. Правда, моим, конечно, немного тоскливо. Прикипели они к нам с Машенькой. Да, моя хорошая? – Машка поджала слюнявые губки. Свела брови-ниточки, недовольно покраснела, а когда я уже было решила, что она вот-вот заревет, очаровательно улыбнулась. И мое сердце зашлось материнской нежностью. Я протянула палец и потрогала сахарную, наконец округлившуюся щечку пальцем. – Но они будут часто видеться, когда я вернусь на работу.

- Значит, ты не передумала?

- Нет.

Не сказать, что, принимая такое решение, я не испытывала чувства вины перед дочерью, но я так же понимала, что рождение ребенка - не повод отказываться от себя. От своих планов, амбиций и целей. Любому малышу нужна была в первую очередь счастливая довольная жизнью мать, а меня счастливой делала работа.

- А что по этому поводу думает Орлов?

- Да ничего. Он меня понимает. Пойдем, покажу тебе наш снег... – перевела я тему и отдернула гардину. Потом пришел Любашин черед хвастаться. На контрасте с нашим зимним пейзажем песок, пальмы и лазурная гладь океана выглядели особенно привлекательно.

- Все-все, выключай! Зависть застит глаза, не могу на это смотреть, – засмеялась я, прежде чем услышала звук проворачивающегося в двери ключа. Быстро свернула наш разговор и выскочила встречать Орлова.

- Ты елку купил! – восхитилась я, так до конца еще и не решив, как себя с ним вести. Как встречать его после работы? Обнимать? Целовать ли? О чем его спрашивать, чтобы он не подумал, будто я что-то выпытываю или, не дай бог, навязываюсь. Не совсем понимая, где проходят границы его приватности, и как далеко мне позволено заходить.

- Угу. Сто лет не ставил, а тут… Для Машки. Эй, это кто тут такой щекастый? Нравится?

Свой восторг Машка выразила, пустив новую порцию слюней. Орлов засмеялся и, ничуть не брезгуя, звонко поцеловал дочь.

- Ты только сильно ее не тискай. Согрейся сначала.

- Ладно. А тебя тискать можно? – поинтересовался, деловито разматывая шарф и усыпляя мою бдительность, чтобы потом напасть на меня и тискать столько, сколько душа пожелает. Потому как отбивалась я, честно говоря, слабо. Все силы уходили на смех.

- Ой! – задохнулась я, вдруг осознав, что не сделала, пожалуй, самого главного.

- Что такое?

- Ужин не готов! Я с Любашей заболталась… Прости.

- Да брось. Сейчас вместе чего-нибудь приготовим. Я только руки помою.

И это было так хорошо! Готовить с ним ужин, слушать, как он рассказывает о работе, а потом наряжать елку и, просто сидя рядом, смотреть телевизор, пока получалось просто смотреть… и не касаться друг друга. Потому что, стоило только коснуться, и отлепиться мы уже не могли.

Семейная жизнь закрутила. Теперь мы всегда были вместе. В гости, за покупками, навестить стариков. Миша и Ариша – то… Миша и Ариша – это. По отдельности в глазах близких мы будто перестали существовать. Если Мише звонили братья, то непременно передавали привет и мне, если заходили в гости – обязательно покупали нам с Машкой какие-то милые мелочи. Шоколадку, букетик цветов или блестящий шарик. А если хотели побыть в мужской компании, то Мишу отпрашивали у меня лично. Когда Ринат сделал это в первый раз, я своим ушам не поверила. И потом долго над ними подтрунивала, зачем-то маскируя тот факт, что мне это очень польстило. Невозможно передать, что для меня означало то, как тепло они меня приняли в их большую семью. Как будто у меня вместе с Мишей появились еще и два брата, о которых я всегда мечтала в детстве.

- Слушай, я тут с Фельдманом созванивалась…

- Да? А по какому поводу?

- По поводу своей зависшей диссертации, - призналась я, выждала пару секунд и, поскольку от Миши не последовало никаких вопросов, чуть разочарованно продолжила: - Они нас в гости пригласили. Сходим?

- Конечно. Надо только глянуть свой график, а то я что-то зашиваюсь совсем.

- У тебя много дежурств, - вздохнула я.

- Еще бы. Мне, знаешь ли, не везет с кадрами, – ухмыльнулся он, шагая пальцами на юг по моему животу. Если честно, сначала я немного стеснялась оставшихся на теле шрамов, но Миша… он смотрел на меня с таким неприкрытым желанием, что я вообще перестала загоняться на этот счет.

- Почему это не везет? – задыхаясь, прошептала я.

- Да всякое бывает. Последняя, вон, докторица в декрет уйти надумала. Представляешь?

- Ужас какой… - Орлов усмехнулся. Коснулся носом моего виска и мягко пошевелил пальцами. – Только я тут узнала, что эта самая докторица готова вернуться.

Миша замер. Насупил брови и навис надо мной, опираясь на локоть.

- Что ты имеешь в виду?

- Я хотела бы выйти в ближайшее время. На полставки. Это сколько? Десять дежурств в месяц? Если бы ты не ставил меня в сутки, а, скажем, по шесть часов…

- Мы обязаны это обсуждать сейчас?

Орлов демонстративно провел по мне горящим взглядом.

- Н-нет, - сглотнула я и первой к нему потянулась. Проблема в том, что к начатому разговору мы так и не вернулись. Ни наутро, ни через неделю. А потом я поняла, что Орлов его сознательно избегает.

В день, когда мы с Мишей договорились с Фельдманами о встрече, Миша задерживался. А когда я хотела уже набрать его номер, мне позвонили с незнакомого номера.

- Да?

- Арина Германовна, это Ира Кузнецова. Я по поручению Михаила Ильича звоню.

- Что-то случилось? – похолодела я.

- Нет-нет. Все в полном порядке. Он просто в операционной завис. Попросил вам передать, чтобы вы к Фельдманам на такси ехали. А Михаил Ильич прям туда подъедет, сразу, как освободится.

- Хорошо. Передайте Михаилу Ильичу, что я так и сделаю.

У Фельдманов на этот раз никого не было. Только мы с Машкой, которую тут же у меня отняла жена Генриха Львовича. А хозяину дома я вручила бутылку вина.

- Эх, какая красотка! Давно я уже таких маленьких в руках не держала. Отвыкаешь быстро, – ворковала Клара Марковна, укачивая Машеньку на руках.