Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Что-то не так? — спросила я несмело. Он бросил на меня взгляд, но тут же отвёл глаза.

— Все в порядке, — заметил мне и ушёл. А я остро почувствовала, что моей иллюзии наступает конец. Не знаю, почему, но вот именно сейчас во Владе что-то перевернулось.

Я растерянно огляделась, словно не понимая, как оказалась тут. Машинально выключила газ, аппетита уже не было, хотя голодный желудок урчал.

Ели мы молча, не глядя друг на друга, я успела переодеться, чтобы не мозолить ему глаза. Внутри снова разлилась тяжесть. Но может оно к лучшему, что в этот раз так быстро? Чем дольше длится иллюзия, тем больнее будет, когда она рассеется.

После завтрака мы сели в гостиной.

— Вот что, — сказал Влад, — я думал обо всем и соотносил факты… Что у нас получается… Если твой брат не при чем, значит, нужно все заново выстраивать.

И когда я стал об этом думать, то мне пришла в голову такая мысль: что, если наш подход изначально был неправильным?

Я нахмурилась, слушая его.

— Поясни.

— Мы считали, что кто-то прислал фотографии, чтобы предупредить тебя, а их получил Шилов. Но если все было совсем не так. Что, если они — часть его плана?

Я смотрела на Влада во все глаза.

— В смысле?

— В смысле, что не было больше никого в этой истории кроме Шилова. И все, что он оставил, он оставил тебе в качестве подсказок.

— Где искать компромат? — посмотрела я недоверчиво на Влада. Он кивнул.

— По крайней мере, я на это надеюсь. Потому что если мы его не найдем, то положение у нас определенно будет незавидное.

А мне почему-то каждое его «мы» отдавалось в сердце. Он говорил не обо мне, он говорил о нас. И в душе все равно жила глупая надежда на то, что это не просто оговорка, а что-то да значит.

— Что ж, — сказала ему, — тогда давай думать, что мог такого придумать Андрей.

Я сходила в комнату за фотографиями, а Влад в это время достал ноутбук и стал загружать видео с камеры, установленной в парадной.

Я села на колени перед низким столиком и разложила фотографии сначала вверх картинками. Смотрела, вспоминая события того вечера. Вполне вероятно, данное событие не несет в себе никакого подтекста, просто других общих наших фотографий у Андрея не обнаружилось. Выходит, искать смысл надо только в самом послании.

Не успела я перевернуть фотографии, как Влад спросил:

— Как вы с ним сошлись?

Я никак не ожидала услышать от него такого вопроса и порадовалась, что он не видит сейчас моего лица.

Пожав плечами, сказала:

— Ну как люди сходятся? Так и мы. Нас познакомил мой брат, когда они с Андреем начали вести дела. Ну и… закрутилось.

Закрутилось, это еще слабо сказано. Но рассказывать правду я не планировала. Не хочу, чтобы хоть кто-то знал, а уж тем более Влад. Но он, кажется, решил не оставлять мне шансов, потому что проговорил:

— Ты сказала, что не любила его. А зачем тогда жила с ним? Ты ведь не такая.

Не удержавшись, я рассмеялась. Против воли вышло нервно и немного зло.

Повернувшись к нему, спросила:

— Не такая? А какая, Влад?

Мы сцепились взглядами, и его снова потяжелел, словно вынуждая меня отвернуться. Но я не отворачивалась. Наоборот, от этой тяжести внутри словно прорвало плотину.

— Я была не такая, да, — кивнула ему, — а потом мне стало все равно. Хотя нет, не все равно. Мне просто никто не был нужен. Знаешь, сколько у меня было мужчин за эти годы? Трое, включая Андрея. И как видишь, ничем хорошим ни одни отношения не закончились.

Случилось удивительное, такой всегда непроницаемый Влад отвел взгляд первым. Откинувшись на спинку дивана, потер лицо руками. Убрав ладони, ничего не сказал, подавшись вперед, стал резко переворачивать фотографии обратной стороной вверх.

Я посмотрела на надпись, оставленную на них, и вдруг подумала: мы же можем сверить почерк. Вскочив, сбегала в комнату за записной книжкой. Открыв ее, стала сравнивать, Влад сидел рядом, заглядывая через плечо. Потом усмехнулся.

— Он мог оставить ее как раз для того, чтобы ты сравнила почерк.

Я кивнула.

— Только я с этим дурацким посланием… Зациклилась на нем, и даже в голову не пришло про почерк.

— Ладно, теперь мы знаем, что это, действительно, он. Осталось разгадать, что же тут зашифровано.

Мы смотрели на слова, а потом я обратила кое на что внимание.

— Смотри, — показала Владу, — некоторые буквы обведены как бы два раза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он спустился на пол, садясь рядом, вытащил с нижней полки столика ручку и, подвинув записную книжку Шилова, на чистом листе выписал обведенные буквы: «Б, Р, А, Ш, Т, О»

— И? — хмыкнул, откладывая ручку.

— А теперь надо сложить из этого что-то, — усмехнулась я в ответ.

— Ну хоть вариантов не много.

И мы стали прикидывать. Брат, бра, шар, штора, бар… Бар — вдруг мелькнуло в голове.

— Бар «Шот», — произнесла я вслух, глядя куда-то перед собой. Влад уставился вопросительно.

— Есть такой бар?

Я кивнула.

— Да. Мы были там вместе с Андреем.

В тот вечер Андрей везет меня куда-то, но при этом упорно молчит, куда. Единственное, что я слышу: это сюрприз. Не знаю даже, радоваться или опасаться такой формулировки. К тому же, у мужчины отличное настроение.

Бар находится в центре, на улице, запруженной подобными заведениями. Мне неожиданно нравится это место. Уютно, приятное оформление, хорошая музыка.

Мы с Шиловым усаживаемся друг напротив друга, и я спрашиваю:

— Почему ты решил меня сюда привезти? Какая-то встреча?

— Тебе нравится? — он обводит помещение глазами. Я зачем-то еще раз осматриваюсь.

— Нравится, — киваю в ответ, Андрей расплывается в улыбке.

— Хочешь, я его тебе подарю?

— В смысле? — усмехаюсь непонимающе.

— Этот бар принадлежит мне, хотя официально оформлен на другого человека. Хочешь, он будет твоим?

Я хлопаю глазами.

— Ты серьезно? — спрашиваю все-таки. — Зачем мне бар? Что я с ним буду делать?

— Что хочешь. Хочешь, оставишь баром, хочешь, разнесешь все к чертовой матери и откроешь музей.

— Музей? — хмыкаю я.

— Ну или что вам, искусствоведам, ближе?

Я впервые, наверное, искренне смеюсь, но затыкаюсь, как только ловлю его взгляд. Потому что точно так же впервые он мне кажется каким-то простым, человечным.

— Мне ближе диван и книжка, — отвечаю все же дружелюбно. Теперь смеется Шилов.

— Ну а напиться искусствовед может? — спрашивает меня.

— Если ты готов держать искусствоведу волосы, когда его будет тошнить на твои ботинки, то конечно, хоть сейчас.

Шилов смеется, а я прямо не знаю, как расценивать происходящее. До того оно кажется непривычным.

— Тебе я готов волосы держать, — говорит он потом, как-то слишком серьезно глядя.

И я теряюсь, смущаясь, отвожу взгляд. К счастью, к нам подходит официант. Мы заказываем чайник чая, а потом я спрашиваю, чтобы перевести тему:

— И кому принадлежит бар?

— Одному моему приятелю. Не поверишь, но его фамилия Шот.

— Что, серьезно? — я снова смеюсь. Андрей кивает.

— Ну а что, креативный ход.

Мы пьем чай, и я задаюсь вопросом, зачем мы все-таки сюда приехали. Ответа не получаю, вскоре мы едем домой, и по дороге Шилов говорит:

— Знаешь, я все-таки его тебе подарю.

Я только усмехаюсь, никак это не комментируя.

Я коротко передала Владу содержание того вечера. Он внимательно выслушал, периодически щурясь.

— Интересно, — протянул после. — Когда это было?

— Кажется, в начале мая.

Влад кивнул, тянясь за телефоном. Набрав кого-то, сказал: