Эми Сон - Беги, хватай, целуй
Аарон (Даррен) Уокер, Нижний Ист-Сайд
В этот день вышли в свет «Улажания». Мы с Сарой слушали оперного певца на открытых трибунах «Метлайф».
— Скажи мне что-нибудь утешительное, — попросила я, откладывая газету в сторону.
Она на мгновение задумалась, потом сказала:
— Твоя ошибка была вызвана объективными причинами. Все зависит от того, как рассматривать наклон хрена — с его точки зрения или со своей!
— И это слова утешения? — гневно выпалила я.
— Чего ты от меня ждешь? Ты сама выбрала эту работу. Вот теперь и мирись с последствиями. Просто помни, что говорила Дороти Паркер: «Лучше…»
— Знаю, — сказала я. — Все это я прекрасно знаю.
Когда я вернулась с обеденного перерыва, позвонил папа.
— Кто этот подонок Садовски? — прорычал он.
— Садовски? — ответила я. — А как насчет Аарона?
— Это письмо меня волнует не так сильно. Оно, вероятно, унизительно для тебя, но там не упоминается про маму и меня. Слушай, что же мне делать? Ответить ему, что мы воспитывали тебя правильно?
— Нет!
— Так правильно мы тебя воспитывали или нет?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты действительно такая неуравновешенная?
— Папа, ты когда-нибудь слыхал о сатире?
— Я понимаю, что это сатира. Только не совсем уразумел, в какой степени.
— Помнишь тот наш разговор, когда я просила тебя не рассказывать мне, что именно ты прочел?
— Да, но посчитал, что ты просто бросила мне кость. К тому же меня сильно выводит из себя Ларри Стенли.
— А это еще кто такой?
— Парень из нашего офиса. Каждую среду после обеденного перерыва он подходит к моему столу с газетой, говоря: «Эй, Лео, послушай-ка вот это!» А потом очень громко зачитывает самые пикантные места из твоей колонки, так чтобы услышали все прочие специалисты по системному анализу.
— И что ты говоришь в ответ на это?
— Говорю, что нечестно цитировать тебя вне контекста.
Я не могла не восхититься отцом. В этой чрезвычайно сложной ситуации ему не изменил здравый смысл. Он оказался в затруднительном положении. Подобное способно шокировать родителя-еврея: его ребенок получил Пулитцеровскую премию… за порнографию. Отцовская гордость, вероятно, подталкивала его похвастаться перед сотрудниками моими успехами на новом поприще, а его консервативность и степенность заставили устыдиться сферы моей компетентности.
— Я понимаю, как тебе сейчас трудно, — сказала я.
— Не обо мне следует беспокоиться. О маме. Она предлагает, чтобы мы носили с собой маленькое табло с надписью «Это все вымысел», которое можно будет быстро включать на вечеринках, когда нас спросят, насколько все это соответствует истине.
Придя в тот вечер домой, я нашла в почтовом ящике фирменный конверт «Сити Уик». Внутри лежали три письма, полученные газетой на мое имя, которые переслал мне Тернер:
Дорогая Ариэль!
Друзья называют меня Мэри из-за моей белой кожи. Мне тридцать два года, но я еще не был близок с женщиной. Не подумай, что я — гей. Просто я робкий. Не могла бы ты посоветовать мне, как обрести хоть какую-то уверенность при общении с прекрасным полом? Может, поговорим об этом за стаканчиком? Не пойми меня превратно. Я не собираюсь с тобой флиртовать. Я слишком застенчив для этого. Просто думаю, что ты сможешь мне помочь.
Кристофер Хинкл
Дорогая Ариэль!
Каждую неделю я дожидаюсь твоей колонки, как наркоман — дозы, собака — прогулки, младенец — маминой титьки. Каждую среду после работы я мчусь к ящику с «Сити Уик» на углу возле здания моего учреждения. Лоб у меня блестит от пота, изо рта в предвкушении текут слюни. Я открываю металлическую дверцу, трясущимися пальцами достаю газету, потом спускаюсь в метро, открываю ее прямо на странице с «Беги, хватай, целуй» и расслабляюсь, погрузившись в твой новый рассказ. Дойдя до последней строчки, с тоской понимаю, что пройдет еще семь долгих дней, прежде чем ты снова будешь моей, и сердце мое тоскливо замирает.
Тед Барроу
P. S. Не печатайте этого в газете. У меня есть подружка.
Привет, Ариэль!
Вообще говоря, вполне понятно, с какой стороны банкетного стола ты сидишь, но ты хоть когда-нибудь занимаешься сексом?
Мира Галитсис
Прочтя это, я уже не чувствовала себя так паршиво из-за опубликованных в газете писем. У меня были поклонники, пусть даже они и не писали об этом в рубрику «Почта». И у меня появились друзья, пусть даже я и не встречусь ни с одним из них лично. Перечитав каждое письмо по нескольку раз, я подшила их в папку-скоросшиватель и положила под кровать — на случай плохого настроения, чтобы взбодриться.
Потом я отправилась на встречу с Сарой. Ее учитель музыки, Эван, играл в тот вечер на аккордеоне в «Барби», роковом клубе на авеню Би, куда она и пригласила меня. Придя в клуб, я нашла Сару в первом ряду — она курила и самозабвенно танцевала. Музыка была не похожа ни на что, слышанное мной ранее — поп и джаз одновременно. Да и набор инструментов оказался необычный: скрипка, мандолина, виолончель, электрогитара, фагот и ударные. Эван — высокий, изможденный, с растрепанными темными волосами и бледной блестящей кожей — играл с невероятным азартом. Пальцы его так и мелькали, голова напряженно склонилась, к губам прилепилась сигарета. В промежутках между песнями он наклонял голову, застенчиво объявлял в крошечный микрофон, вмонтированный в аккордеон, следующую песню, иногда просил у слушателей прикурить. Пожалуй, успеху способствовала его внешность — какая-то причудливая смесь двенадцатилетней девочки с крутым рокером, и подобное сочетание ввело меня в заблуждение.
В конце первого отделения мы с Сарой подошли к стойке бара за выпивкой. И тут я увидела, что к нам подходит Эван.
— Привет, Эван! — сказала Сара, помахав ему рукой. — Это моя подруга Ариэль.
— Сара говорила мне, что знакома с тобой, — сказал он. — Я твой большой поклонник.
— Правда? — откликнулась я, распустив от удовольствия губы.
Неслабый взлет собственного эго — была фанаткой, а теперь у самой появились фанаты — и все это за какие-нибудь несколько недель.
Один из музыкантов группы Эвана сделал ему знак со сцены, и тот кивнул в ответ.
— Мне пора, — сказал Эван. — Но после концерта небольшая компашка собирается пойти в бар «Ни Рабл» послушать тяжелый рок. Девчонки, не хотите пойти?
— Вообще-то, — сказала Сара, — у меня свидание с Джоном, но, может, Ариэль хочет.
— О'кей, — согласилась я.
