Ларри Макмертри - Ласковые имена

– Может быть, у него немного кружится голова, – согласился Вернон. – Но скорее, он просто разглядывает следы покрышек, стараясь понять, что произошло. Он же должен объяснить, как оказалась разбитой патрульная машина.

– О Господи, – забеспокоилась Аврора. – Может быть, мне признать свою вину? А то я ему испорчу карьеру.

Вернон лишь успел покачать головой, и в этот момент к ним подошел патрульный, который тоже качал головой. В руках у него был планшет.

– Хелло, – поприветствовал он Аврору и Вернона. – Надеюсь, одному из вас известно, что здесь случилось. Я совсем ничего не пойму.

– Виноват, в первый и последний раз, – признался Вернон. – Что у вас, что у этой леди, не было ни шанса избежать аварии.

– Я инспектор Квик, – объявил патрульный очень медленно. Потом он пожал руки обоим.

– Так я и знал, что мне сегодня не нужно было выезжать, – сказал он с болезненной гримасой. – Знаете, как в некоторые дни появляется предчувствие? Вот так я себя сегодня весь день чувствовал. И ни капельки не ошибся. Надеюсь, я не слишком повредил вашу машину, мэм.

Он был такой безобидный, что Аврора не сдержала улыбки.

– Ничего серьезного, офицер.

– Ну я не приношу извинений, – вступил Вернон. – Просто выписывайте мне квитанцию, и все тут.

Офицер Квик медленно обвел взглядом окрестности, на его лице была написана боль. – Мистер, мне нужно не квитанцию выписывать, а нарисовать план-схему, – сказал он.

– Какой план?

– Инструкция, – пояснил молодой человек. – Нам нужно рисовать схему, чтобы показать, как случилась авария, а уж что я совсем не умею, так это рисовать. Я даже по линейке не могу начертить прямую линию, и с волнистыми линиями у меня не лучше. Даже, когда я понимаю, что произошло, мне это не изобразить, а в этот раз я даже не могу сообразить, как все случилось.

– Позвольте, офицер, я все нарисую, – предложила Аврора. – Когда я была молодой девушкой, я очень серьезно занималась рисованием, и если это вам поможет, могу набросать схему нашего маленького происшествия.

– Буду очень благодарен, – обрадовавшись, патрульный сразу же протянул ей планшет. – Мне каждую ночь снится, что случается происшествие, и я должен нарисовать схему. Я сейчас сны вижу в основном про схемы.

Аврора почувствовала, что наступил момент импровизации. Она взяла ручку, которую Вернон ей сразу же протянул.

– Боже, – воскликнула она, впервые в жизни видя ручку, на которой были и часы и календарь. Переварив это новшество, она, расположившись на капоте машины Вернона, начала рисовать происшедшее. Было очевидно, что одернуть ее некому: Гектор Скотт не выходил из ее машины, и она стала изображать происшествие так, как предпочла бы его видеть.

– Видите ли, офицер, мы любовались чайками, – сказала она, рисуя их первыми, потом на наброске возникла пара облаков.

– А, любители птиц, – произнес офицер Квик. – Больше можете ничего не говорить. Теперь все ясно.

– Ага, – подтвердил Вернон. – Собственно говоря, это и вся история.

– Вы, любители птиц, все время наезжаете друг на друга. Мне кажется, зря борются только с теми, кто ездит выпивши. Я вот в выходной могу пойти в дансинг и накачаться так, что едва мой мочевой пузырь это будет выдерживать, а за рулем – поеду ровнехонько. Я, когда был пьян, ни в кого не врезался, а если б захотел вести машину и при том смотреть на чаек, то точно бы что-нибудь сбил. По-моему, надо бы повесить предупредительные знаки: «Наблюдение за птицами, проезд запрещен».

Аврора заметила, что молодой человек купился на ее историю даже до того, как она ее сочинила. Она торопливо сделала набросок, на котором изобразила машину Вернона, а ее машина надвигалась на чаек. Она изобразила инспектора Квика и его патрульную машину как невинных прохожих, правда, ей не удалось похоже нарисовать, как ее машина крутится на месте. Кроме того, она нарисовала крупное облако пыли, поскольку оно более всего запомнилось ей во всей аварии.

– Было же ужасно пыльно, правда? – инспектор внимательно рассматривал рисунок.

– Лучше бы я пошел в пожарные, – добавил он, выписывая Вернону квитанцию.

– Может быть, еще не поздно, – утешила его Аврора. – Мне кажется, видеть во сне схемы аварий довольно вредно для здоровья.

– Да нет, никаких надежд. В нашем городе даже нет профессиональной пожарной команды. Работают одни добровольцы, а вы знаете, какие от этого деньги.

Когда Вернон помогал Авроре сесть в свой белый «линкольн», она вспомнила о Генерале. Ей было жаль оставлять такого симпатичного паренька во власти Гектора Скотта.

– Офицер, боюсь, что мужчина, который сидит в моей машине, очень рассержен. Вообще-то он зол на меня, но он отставной генерал, и я не удивлюсь, если он набросится на первого, кто ему подвернется.

– А, – разобрался офицер, – так вы уезжаете, а его оставляете там сидеть?

– Да, именно это я и планирую.

– Ладно, я к нему близко не подойду. А если он выскочит и накинется на меня, я вызову пару своих коллег, и мы его арестуем. А вы постарайтесь выбросить птиц из головы.

– Постараемся, – пообещала Аврора. – Спасибо вам большое.

Достав из кармана форменной рубашки зубочистку, офицер Квик стал в задумчивости жевать ее. Аврора и Вернон помахали ему, и он рассеянно махнул им в ответ.

– И еще, – сказал он. – Приезжайте ко мне, когда хотите. Может быть, вам и нужно-то лишь переехать в Порт Аранзас. Вы знаете, там большая колония… наших пернатых друзей. Может, если вы туда переедете и купите маленький домик с балконом, чтобы можно было смотреть на птиц, вам и разъезжать не придется, чтоб смотреть чаек. Вы просто будете сидеть, положив ноги на ограду балкона и смотреть на них целый день. Привет, амигос.

И он еще раз им помахал и отправился к своей патрульной машине, по пути почесывая голову.

– Какой удивительный молодой человек, – сказала Аврора. – Интересно, все полицейские такие же как он?

– Ага, они практически все ненормальные, – подтвердил Вернон.

ГЛАВА VII

Не успела Аврора перевести дух, как спидометр Вернона стал показывать девяносто. Ей казалось, что они едут слишком быстро, и она посмотрела. Именно девяносто миль. Они пролетели мимо ее «кадиллака» так стремительно, что Авроре едва удалось взглянуть на Гектора Скотта, застывшего в ее машине. В таком автомобиле ей никогда не случалось ездить. В нем было два телефона и какое-то сложное радио, а в одной из задних дверок – встроенный телевизор. Если учесть, с какой скоростью они мчались, Вернон, – как ей казалось, – вел машину весьма небрежно. Тем не менее, она ощущала скорее удивление, чем испуг. Вернон, по-видимому, был вполне уверен, что справится с машиной, а та была столь впечатляющей и хорошо оборудованной, что ей, вероятно, были не страшны неприятности, которые могли приключиться с обычным легковым автомобилем. Двери сами запирались, окна – закрывались, и в салоне было так уютно, что о мире, оставшемся снаружи, не хотелось не только волноваться, но даже и вспоминать. Сиденья были обтянуты очень мягкой кожей, а общий тон салона был тускло-коричневый, как раз к ее лицу. Единственно, что со всем этим не согласовывалось, это приборная доска, отделанная воловьей кожей – прямо с шерстью.