Анатолий Чупринский - Рыжая из шоу-бизнеса
Тут тебе и трагическая гибель «Варяга», и атомная подлодка на Северном полюсе, и даже легендарный папирусный плот «Кон Тики». Все изображения были обильно сдобрены морскими якорями, рифами и гигантскими волнами.
На ногах, чуть выше колен, у Калиныча были изображены две русалки, тянувшие руки вверх… ясное дело, куда. Русалки вызвали неподдельный интерес у женской половины.
— Бесстыжие какие! Жуть! — прошептала пожилая уборщица.
— Кто?
— Русалки эти… Прямо так руки и тянут! Бесстыжие!
Мужчин интересовало другое.
— Калиныч! Ты где служил-то?
— На Дальнем Востоке, где еще! — слегка удивленно, ответил вахтер. — Бороздил Тихий океан. Вдоль и поперек.
Докладывал он таким тоном, будто все окружающие были просто обязаны с колыбели знать: где, когда, на каких кораблях нес боевую вахту доблестный вахтер.
— Что с Курилами?
— Нет вопроса. Исконные наши острова.
— Японцам будем отдавать?
— Ни пяди русской земли! — жестко сказал Калиныч. — Не дождутся! Не для того наши отцы и деды кровь проливали…
— Чего мы ждем!? — завопил режиссер. — Чего-о… ждем!?
— Когда они первыми на нас кинутся, — пожал плечами вахтер Калиныч. — Тогда мы их по мордам, по сусалам, по ушам.
— Наплевать мне на ваших самураев! — не на шутку разгневался режиссер. — Снимать надо-о! Жизнь уходит!!!
— Жизнь прожить, не речку переплыть! — согласился Калиныч.
Игорь Дергун сидел в середине зала и равнодушно наблюдал за творческими страданиями телевизионщика. Конечно, этот длинный визгливый юноша абсолютный придурок. Но он профессионал. Снимает качественные рекламные клипы. Это знали все. Он уже не раз выручал Игоря Дергуна. И не только его. Потому на эстраде покорно терпели все его выкрутасы, скандалы и истерики.
Со сцены фигура неподвижно сидящего продюсера была отлично видна любому и каждому. Хозяин на месте, ситуация под контролем. Со стороны его мужественное лицо выражало глубокую озабоченность и крайнюю степень творческой сосредоточенности. Он думал…
«Пива надо выпить!» — думал Игорь Дергун. «Теперь уже можно расслабиться».
На сцену костюмерша Наталья вытолкнула переодетого в костюм десантника Сергея. Дергун осторожно поднялся с кресла, незаметно выбрался из зрительного зала и направился в буфет.
Появление Сергея в десантном костюме Калиныча было сродни «Явлению Христа народу» по одноименной картине Иванова. Во всяком случае, реакции у многих были схожими. От восторженной радости, до сосредоточенного тихого изумления. Куртка Калиныча, еще туда-сюда, терпимо. Хотя и слегка широковата в плечах. Брюки подкачали. Были явно Сергею коротки. Они оканчивались чуть пониже колен.
Телевизионного гения это ничуть не смутило.
— Хорошо! Превосходно!! Отлично!!! — заорал он. — Будем его снимать только до пояса! Приготовились!!!
Он собственноручно, как манекенов, начал расставлять героев на фоне кирпичной сцены. Мальвину в центре, Сергея чуть сбоку и сзади. Ассистентка, судя по всему, была мастерицей на все руки. Пока гений телевизионной режиссуры расставлял и переставлял актеров, она успела обоих слегка мазануть гримом и чуть припудрить.
— Первый план, крупешником Мальвину-у! Наш герой, на втором плане! Как бы, тенью…. Как бы ее мечта! О доблестном рыцаре!
— Гениально-о! — шептала ассистентка.
— Дым есть!? Дайте побольше дыма-а! Это мечта, нереальность!
Из всех щелей из-под сцены, из-под станков тут же клубами повалил густой белый дым. Кое-кто из наблюдавших закашлялся.
Оператор нацелился на Мальвину, осветители справа и слева от него замерли с фонарями и отражающими досками в руках.
— Воды-ы! — внезапно завизжал режиссер.
Ассистентка мгновенно протянула ему пластмассовую бутылку «Аква Минерале». Без газа.
— Дура-а!! Ведро воды-ы!!! — затопал ногами он.
Забегали, засуетились за кулисами в поисках ведра. Как всегда самого простого и необходимого предмета под рукой не оказалось.
Выручил Калиныч. Он вышел в черных плавках на середину сцены с красным ведром в руке, на котором черным по белому было написано, «Зуев». Вернее, черным по красному.
— Вылей ему на голову! — обрадовано распорядился режиссер.
— Кому!?
— Десантнику! Герою!!!
— Прямо так…. Вылить и…
— Прямо так и вылить!
Исполнительный Калиныч ахнул ведро воды прямо на голову Сергея. Кто-то из женщин тихо охнул. Сергей даже не поморщился. Стоял как скала. Телевизионщик, радостно потирая руки, забегал по залу.
— Внимание! Тишина!!! — взвизгнул он.
— Тихо-о…. Всем! Не дыша-ать!!! — уточнила басом Нора.
— Первый план… Мальвина! Потом переходи на героя… — впервые свистящим шепотом обратился к оператору телевизионный гений.
Съемка началась. В ДК им. Зуева воцарилась оглушительная тишина. Если б какая-нибудь наглая муха рискнула пролететь по залу или, не дай Бог, по сцене, случилось бы непредвиденное, ужасающее, непоправимое. Такое у всех было ощущение.
В буфете Дергун застал одного поэта-песенника Скворцова. Тот сидел за столом с бутылкой пива, поправлял здоровье. Судя по всему, еще со времени поездки на дачу в Снегири, он так и не вышел из состояния «болезни души». Выглядел не лучшим образом. Худой, потный, с трясущимися руками.
Игорь взял у буфетчицы полдюжины, (шесть штук!), пива, сгреб их в охапку, подошел к Скворцову, начал методично выставлять бутылки на середину стола.
Судьба любит парадоксы, контрасты. Окружающие, глядя на этих двоих со стороны, не раз задавались риторическим вопросом. Что между ними общего? Ответ всегда был однозначным. Ни-че-го!
Тихо спивающийся поэт-песенник Скворцов, Колян, у которого все в прошлом. И средней руки процветающий биснесмен-продюсер, Дергун. Игорь Николаевич. Они и чисто внешне разительно контрастировали. Колян всегда немытый и нечесаный, того гляди, бомжевать начнет. Игорь Николаевич из дома носа не высунет, пока не побреется и не выльет на себя полфлакона духов «Арбат». У Коляна в одном кармане «вошь на аркане, в другом блоха не цепи». У Игоря в бумажнике кредитка «Виза» и ежедневно не менее штуки баксов.
Тем не менее, они уже много лет дружили. Странная это была дружба. Порой не виделись месяцами, по полгода и более, но, встретившись, начинали общаться так, будто расстались только вчера. Понимали друг друга с полуслова, со взгляда.
Практичный, прижимистый и жлобоватый Дергун в присутствии Коли Скворцова превращался в полнейшую свою противоположность. Становился щедрым, доброжелательным и спокойным. Начинал на окружающее смотреть с ироническим прищуром и философской снисходительностью. Спокойно отходил в тень, на второй план, уступал бремя лидерства Скворцову.
