Вера Кауи - Путь к счастью
никогда не пить джина и вообще ничего спиртного;
никогда не позволять притрагиваться к себе ни одному мужчине, если она будет хоть капельку нетрезвой или будет не вполне отдавать себе отчет в том, что она делает;
она всегда будет отдавать себе отчет в том, что делает;
она всегда будет хозяйкой своей жизни.
Доктор объявил, что она вполне здорова и плод развивается нормально. Кровяное давление в норме, гемоглобин тоже. Если все будет в порядке дальше, ребенок появится на свет примерно двадцатого апреля. Врач разрешил Мэри работать на гардинной фабрике и предупредил, что осмотры будут повторяться ежемесячно, а когда до родов останется два месяца — каждую неделю. А пока за ней присмотрит опытная сестра Блэшфорд.
— Значит, годна для работ в соляных шахтах, — мрачно пошутила Пэт, когда Мэри вошла в комнату.
— Говорит, здоровье у меня отменное.
— Про меня он то же самое сказал.
— Он хороший врач, — мягко, как всегда, запротестовала Тельма. — Он очень внимательно ко мне отнесся, когда у меня начался токсикоз.
— Как ему не быть внимательным, дуреха! Ведь если ты потеряешь ребенка, он лишится своего куша. Думаешь, он из милосердия тратит на нас время? Мамаша Блэшфорд щедро с ним делится. И не только наличными. Кое-чем еще.
— Будет тебе, Пэт, — опять попыталась остановить ее Тельма, которая во всем видела хорошую сторону.
— А ты откуда знаешь? — полюбопытствовала Мэри.
Ай да Мэри, отметила про себя Пэт. Как всегда, зрит прямо в корень. Не то, что миротворица Тельма, которую мамочка приучила пользоваться одними приятными словечками. Эта штучка знает, что к чему.
— Я специально поинтересовалась.
— Откуда такая уверенность, если ты своими глазами не видела? — допытывалась Мэри.
Пэт широко улыбнулась.
— Однажды он пришел меня осмотреть. Когда осмотр закончился, я оделась и вышла, но на лестнице вспомнила, что хотела попросить у него слабительное, и вернулась. Видно, не закрыла дверь как следует, потому что не успела коснуться ручки, как она отворилась. Эта парочка стояла в углу обнявшись. Он лапал ее за ягодицы и облизывал ей шею. А она щупала его яйца.
— Пэт, ну что ты в самом деле, — закрасневшись, промямлила Тельма.
Пэт не обратила внимания на упрек.
— Вот так вот, детка. И ничего особенного тут нет. Везде так. Люди трахаются, и этого у них не отнимешь. Ой, умираю, хочу курить.
Сестра Блэшфорд строго запрещала курить в своей обители, но для Пэт правила существовали лишь для того, чтобы их нарушить.
— Где мамаша Блэшфорд? — спросила она.
— Ушла, — ответила Тельма.
— Порядок. Мэри, умничка, открой окно.
Пэт зажгла сигарету, глубоко затянулась и блаженно зажмурилась, задержав дым.
— А твои родители знают, что ты здесь? — спросила Мэри.
Пэт рассмеялась.
— Ты напомнила мне юность. Первый раз я влетела, когда мне было пятнадцать. — Она опять засмеялась, заметив, как вытянулось от удивления лицо Мэри. — Да, я уже второй раз влипаю. А тогда мне было столько, сколько тебе. И я написала домой, мол, нельзя ли мне приехать рожать? И получаю ответ: «Любишь кататься — люби и саночки возить». С тех пор я туда ни ногой. И вряд ли моя мамочка сильно по мне скучает. А твоя что?
— Моя умерла.
Ложь, повторенная множество раз, уже начинала ей самой казаться правдой.
— И больше у тебя никого нет?
— Больше никого.
Пэт улыбнулась.
— Может, оно и к лучшему.
На следующий день у Тельма опять опухли суставы. Сестра Блэшфорд осмотрела ее и велела не вставать с постели два дня. Мэри было поручено на выходе взять на себя обязанности по дому.
Пэт, у которой был волчий аппетит, не могла нахвалиться ее стряпней.
— Какого черта тебе идти на сцену, если ты так здорово готовишь? Если хочешь, я устрою тебя в один чудный ресторанчик.
— Нет, спасибо.
— Помешалась на этой сцене, да?
— Это единственное, чем я хочу заниматься. Потому и в Лондон приехала. Чтобы поступить в актерскую школу.
— Это, между прочим, денег стоит.
— Знаю.
— И как же ты надеешься выйти из положения?
— Всеми правдами и неправдами. Как ты стала танцовщицей?
— У меня там подружка работала, она шепнула, когда у них образовалась вакансия. Я пришла на просмотр, показалась, и меня взяли.
— Ты училась на танцовщицу?
Пэт усмехнулась.
— Случай не представился. Но это и не важно. Тут главное — ноги, чтобы подлиннее и покрасивее.
Пэт задрала ногу. Она была очень длинная и изящная.
— Я сейчас, конечно, раздалась, но ничего, вес я сброшу. Кстати, запомни мой совет. Не разрешай бинтовать грудь после родов, чтобы молоко остановить. А то сиськи обвиснут. Лучше таблетки принимай. В прошлый раз я была в доме матери и ребенка от какой-то церковной организации. Там заправляла одна старая крыса, которая всех нас терпеть не могла просто потому, что мы молодые и здоровые. И к тому же грешницы. Мы ложились в постель с мужчинами, с которыми не состояли в законном браке. Господи, да тут просто рай по сравнению с той дырой! В общем, нам на каждом шагу давали понять, что мы недостойны человеческого обращения. Всячески старались унизить. А хуже всех была эта мерзкая врачиха. Знаешь, что она сделала с одной девчонкой? Спеленала ее после родов как мумию, и когда повязки сняли, у нее титьки были как у восьмидесятилетней старухи. Никакой нормальный мужик не захочет за такие подержаться. Я как только увидела, что эта стерва натворила, запретила ей подходить ко мне. Сама справлялась со своими проблемами. Не думаю, что мамаша Блэшфорд дойдет до такой мерзости, но в случае чего имей твердость сказать «нет». У тебя такие славненькие зайки, надо их поберечь. Всегда носи бюстгальтер и обязательно хороший. Я свой даже на ночь не снимаю.
Взгляд Пэт остановился на морковного цвета волосах Мэгги.
— Это безобразие надо привести в порядок. Косички придают тебе глуповатый вид. Если хочешь, могу тебя подстричь. Я два года училась у хорошего парикмахера в Вест-энде. — На ее губах заиграла ехидная улыбочка. — Правда, все равно потом воспользовалась фальшивой бумажкой об окончании курсов. У меня был приятель, который мог подделать что угодно. Но стричь я здорово насобачилась, хотя первые полгода только пол подметала в этом салоне.
— Как ты думаешь, — задумчиво спросила Мэри, — на фабрике знают, кто мы такие?
— Только хозяин, еще один милок мамаши Блэшфорд. Ему постоянно нужна рабсила, а беременные бабы смирные, сидят себе за машинкой и сидят, вкалывают. У него всегда их полно. Мы в этой куче не выделяемся.
— А работа тяжелая?
